Идея спектакля родилась у Игоря Стравинского еще в 1910 году. «Однажды, когда я дописывал в Петербурге последние страницы “Жар-птицы”, в воображении моем совершенно неожиданно… возникла картина священного языческого ритуала: мудрые старцы сидят в кругу и наблюдают предсмертный танец девушки, которую они приносят в жертву богу весны, чтобы снискать его благосклонность, – пишет Стравинский в «Хронике моей жизни». Это и стало темой «Весны священной». Стравинский поделился ею сначала с художником Николаем Рерихом, а потом и с Сергеем Дягилевым.

Сюжет «Весны» достаточно абстрактен – возрождение стихийных природных сил после долгого оцепенения и сна. Вот как представлял балет Стравинский: «Рассвет. Племя собирается на праздник Священной весны. Начинается веселье, пляски. Игры возбуждают всех. Действо умыкания жен сменяется хороводами. Далее начинаются молодеческие мужские игры, демонстрирующие силу и удаль. Появляются старцы во главе со Старейшим-мудрейшим. Обряд поклонения земле с ритуальным поцелуем земли Старейшим-мудрейшим завершает яростное “Вытаптывание земли”.
Глухой ночью девушки избирают великую жертву. Одна из них, Избранная, представ перед богом, сделается заступницей племени».

Именно «Весну» Дягилев отдал Нижинскому, в которого никто не верил, как в хореографа. Это был почти невероятный, переходящий пределы разумного и человеческих возможностей заказ – потрясти публику, совершить революцию в балете. Кстати, многие историки считают, что работа над спектаклем и положила начало помешательству танцовщика.

Первобытная энергия

Миф, который распространяли Бенуа, Стравинский и Фокин, заключался в том, что Нижинский – интуитивный гений, который не ведает, что творит, бог на сцене и ребенок за ее пределами. Однако хореография «Весны» и «Игр», еще одной постановки 1913 года,  говорит об обратном: танцовщик был действительно наделен даром балетмейстера,  особым, визионерским мышлением и художественным интеллектом, просто он, как и многие другие гении, опережал свое время. И, конечно, реакция публики его обескураживала.

Интересно, что когда «Весну» пробовали воскресить спустя 7 лет после премьеры, ее никто не помнил. Артисты старались забыть спектакль, как страшный сон. И скандал в зале, заглушавший музыку, и вскакивавших со своих кресел оскорбленных парижан, которые звучно отвешивали друг другу пощечины, и визг дам, и громкие оскорбительные выкрики в адрес артистов, и демонстративный уход взбешенного Стравинского, и подавленность, охватившую труппу после провала. Вот что вспоминает первая исполнительница роли Избранницы, балерина «Русских сезонов» Маша Пильц, которая в конце спектакля не могла выйти на поклоны: «Сергей Павлович вытолкнул меня на сцену. Я стояла посередине и ревела».

Нижинскому действительно удалось сказать новое слово в балете: он стал первым модернистским хореографом, объявившим войну «всему красивому», в частности, эстетизму «мирискусников». Его «Весна» – это энергия человеческого стада, бешеная пульсация тел,  экзальтированные позы, шаманские скачки, языческие пляски, земные поклоны, вывернутые вовнутрь коленки, странные бородатые мужики, испуганные девушки, будто подвешенные кукловодом за невидимые ниточки, древнеславянская мистика. Новая жизнь у Нижинского рождалась в первобытном ужасе и конвульсиях. Сам он, безусловно, верил в то, что делал.

Неудивительно, что танец Избранницы в финале «Весны священной» напоминает соло Петрушки – коронную роль Нижинского. Тот же ужас человека, который вдруг осознал, что он не более чем марионетка. Думаю, Нижинский, так же как и Флобер, мог бы сказать «Избранница – это я». Пластический текст Избранницы – отражение пронзительной темы самого Нижинского в искусстве. Избранный, наделенный даром, приближенный к Богу, и в то же время страдалец, Жертва.

Наверное, из всех исполнительниц роли Избранницы ближе всего к этой теме подобралась прима Парижской оперы Мари-Клод Пьетрагалла. От ее конвульсивных прыжков, огромных испуганных глаз, беспорядочного размахивания руками, развевающихся длинных черных кос, как у героини японского «Звонка», становится не по себе, даже когда смотришь запись.

Интерес к первой постановке «Весны священной» вернулся только спустя 74 года после премьеры… И благодаря долгой, кропотливой, практически ювелирной работе с архивами, спектакль удалось восстановить. Сейчас в России эта версия идет в Мариинском театре.

А тогда, в 1913-м, публика почувствовала себя оскорбленной. Произошла ломка устоев. Людям показали, как будет выглядеть искусство ХХ века. И им это очень не понравилось. Тем не менее, впоследствии хореографы постоянно обращались к партитуре Стравинского – на сегодняшний день существует более 50 версий «Весны священной». Впрочем, создать что-то конгениальное Нижинскому получилось лишь у избранных.

Рождение пары

«Весна священная» Мориса Бежара появилась при более благоприятных обстоятельствах. Новый директор брюссельского театра La Monnaie Морис Гюисман мечтал, чтобы Бежар осуществил эту постановку, интуитивно понимая, что она мгновенно обеспечит труппе мировую известность. Бежар же в тот момент испытывал серьезные финансовые затруднения. «Мне оставалась либо “Весна”, либо долговая тюрьма», – писал он в своих мемуарах «Мгновения из жизни другого». Перед встречей с Гюисманом Бежар даже погадал на И-цзин и выпало: «Блистательный успех, благодаря жертве весной». Тут уж отступать было некуда.

Хореограф целыми днями «одурманивал» себя партитурой Стравинского. И в итоге решил, что спектакль будет о пробуждении стихийной жизненной силы, которая толкает людей к размножению. «Весна священная» Бежара – это, по сути, геометрически выверенные брачные игры. «Я расскажу историю пары. Не какой-то особой пары, но пары вообще, пары как таковой. Откуда появляется каждый из двоих и как они встречаются. Я не стану делать ни русских крестьян, ни французских буржуа, ни греческих пастухов. Это будут мужчины и женщины, точка». Ставя спектакль, хореограф вдохновлялся короткометражкой о спаривающихся оленях. Они, по мнению Бежара, соответствовали ритмам Стравинского! «Необходимо было помешать танцовщикам выражать личные чувства. В идеале мне хотелось бы, чтобы они выглядели безмозглыми. Им предстояло испытать воздействие силы, которая была выше их». Пульсирующее стадо Бежара как бы выталкивало из себя юношу и девушку, охваченных страстью. Премьера его «Весны священной» состоялась в Брюсселе в 1959 году. Программки к спектаклю рисовал Рене Магритт. А философ Жак Лакан говорил, что бежаровская весна «безумно напоминает Иеронима Босха».

О гендерном насилии

Выдающаяся немецкая танцовщица и хореограф Пина Бауш свою «Весну», поставленную в 1975 году, посвятила теме гендерного насилия и отношениям «палач-жертва». Ее Избранница противостоит толпе, жадной до хлеба и зрелищ и равнодушной к чужому страданию. Артисты танцуют на торфе, чтобы подчеркнуть брутальность происходящего. Женщины задирают к голове подолы платьев, бьют себя ладонями по телу, сутулят спину, робко подходят к идолу-мужчине, протягивая красную тряпку и затравленно ожидая, выберут их в качестве жертвы или нет. «Весна» Бауш мрачна и безысходна, недаром западные критики сравнивают ее персонажей с ранеными животными и узниками концентрационных лагерей.

Избранница Бауш танцует с обнаженной грудью, замотанная в кроваво-красное полотнище. И это уже экстатическая исповедь надломленного, сильного, буйного существа, танец-крик, танец-отвергнутое желание. Бауш говорит о покалеченной женской судьбе. Это танец аутсайдера, ополоумевшей Жизели. Когда героиня начинает «протыкать» свое тело локтями, вспоминается режущая себя пианистка Микаэля Ханеке. Или героиня «Человеческого голоса» Жана Кокто, отключающаяся с последним тактом музыки, с последним словом оставляющего ее любовника, так, будто из нее красной ленточкой вытянули жизнь. Избранница Нижинского была одной из овечек, которую произвольно выбрали на заклание. Избранница Бауш, как и Жизель, отмечена сумасшествием изначально, поэтому с ней и приключилась такая история. Избранницу Нижинского убивают Старейшины, Избранница Бауш убивает себя сама.

Тему насилия в своей версии «Весны священной» поддержал и француз Анжелен Прельжокаж. У него вообще все недвусмысленно: Избранница подвергается групповому изнасилованию, с нее сдирают всю одежду, и да – на сцене это выглядит шокирующе. Жертва испытывает боль на глазах равнодушной толпы, не дающей ей выбежать из крошечного пространства, покрытого зеленым дерном, имитации зеленого луга площадью в несколько квадратных метров. «Весна» Прельжокажа заставляет смущенно отвести взгляд, испытать мучительную неловкость от созерцания судорог предельно обнаженного, болезненно искреннего существа.

Поле для эксперимента

100-летний юбилей «Весны священной» отмечается во всем мире. И хореографы продолжают экспериментировать с этим балетом. Так, новую версию «Весны» в Большом театре должен был поставить британец Уэйн МакГрегор, автор великолепного, супертехничного Chroma. Однако он испугался покушения на художественного руководителя балета Сергея Филина (экс-премьеру Большого плеснули в лицо кислотой, в результате чего он полностью утратил зрение) и отказался приезжать в Москву. 

Поэтому новую версию «Весны» для фестиваля «Век “Весны священной” – век модернизма», прошедшего в Большом театре в апреле, в итоге поставила екатеринбурженка Татьяна Баганова – идейный лидер «Провинциальных танцев» и, пожалуй, самый заметный современный отечественный хореограф. Баганова ушла от темы языческих ритуалов, секса и насилия и посвятила свою «Весну» жажде и поискам воды. О художественных особенностях спектакля можно спорить, но сам факт, что в Большом прошел фестиваль, в течение которого были показаны три лучших постановки балета Стравинского (Нижинского, Бежара и Бауш) и представлена мировая премьера – достоин уважения.

Если же говорить об экспериментах – одно из самых оригинальных прочтений «Весны» в этом году предложили австрийцы Кристина Гайгг и Эрих Кляйн. Они соединили художественный скандал с политическим, увидев в истории весеннего жертвоприношения параллель с действиями Pussy Riot. Древний ритуал в их постановке трансформировался в печально известный панк-молебен, а Избранницы согласились стать жертвами власти, чтобы только приблизить наступление в России политической весны.