Мертвый конь Маурицио Каттелана, висевший под самым потолком на цент­ральной лестнице Галереи искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков, стал самым критикуемым объектом выставки «Коллекция Fondation Louis Vuitton. Избранное» в ГМИИ им. Пушкина. Половина посетителей презрительно фыркали в его сторону, а еще половина из них писали гневные послания в книге отзывов, призывая немедленно снять с должности директора музея Марину Лошак как не оправдавшую надежд. Между тем если что-то и надо было привезти из коллекции Fondation Louis Vuitton в Москву (а это одно из лучших в мире собраний современного искусства), то именно этого коня. Ибо конь Каттелана – как раз про нас.

Столы и унитазы 

Художник-самоучка Маурицио Каттелан – бескомпромиссный провокатор современного искусства. Всякий раз сталкиваясь с contemporary art, важно понимать, что по своей сути это антиискусство (впервые так выразился Марсель Дюшан, который первый начал выставлять в галереях обычные вещи из магазина – редимейды, «освящая» их подписью художника). Contemporary art не занимается сотворением прекрасного и потому часто вообще не озабочено решением эстетических вопросов, его цель – постоянный пересмотр границ дозволенного, снятие черты, отделяющей искусство от неискусства, бескомпромиссное смешение профанного и художественно ценного. Каждый объект contemporary art – концептуальное послание его автора, которое, как правило, создается на стыке контекстов, образов и даже сфер деятельности. Все это мы наглядно встречаем в творчестве Маурицио Каттелана. Ироничного провокатора, который любит поковыряться в наших пороках, страхах и тайных желаниях. Отсюда те неприязнь, отвращение и, как следствие, скандал, что сопровождают его работы.

Родившись в простой и довольно бедной семье, Каттелан начал свой путь на арт-сцене с изготовления вручную мебели причудливых форм. Стол Cerberino 1989 года с ножками в виде сидящего враскоряку человечка можно купить до сих пор. Из последних каттелановских «предметов обстановки» шуму наделал унитаз из 18-каратного золота (как известно, именно писсуар пытался выставить в 1917 году на выставке Общества независимых художников Марсель Дюшан в качестве первого публично явленного редимейда; а потом, в 1961-м, был Пьеро Мандзони, продававший «Дерьмо художника»). Свой золотой унитаз под названием «Америка» Каттелан сделал для нью-йоркского Музея Гуггенхайма в 2016-м – его поместили в музейном туалете, и посетители могли свободно им воспользоваться. Как потом сообщил музей, в итоге в арт-объект испражнились более 100 тыс. человек. При этом всем любителям нагадить в искусство приходилось довольно долго ждать своей очереди, тем более что каждые 15 минут команда технического персонала объявляла техническую паузу, чтобы протереть золото тряпками.

Но главный скандал случился в прошлом году, когда президент США Дональд Трамп обратился к музею с просьбой одолжить для жилого крыла Белого дома картину Ван Гога «Пейзаж со снегом» (украшать Овальный и другие кабинеты заимствованными произведениями искусства обычная практика в Америке). На просьбу главы государства музейный куратор Нэнси Спектор ответила отказом, но предложила альтернативу – «Америку» Каттелана, ехидно отметив в электронном письме, что этот «экспонат может быть предоставлен президенту и его супруге в долгосрочную аренду». Вся переписка попала в распоряжение редакции Washington Post и была обнародована, став, таким образом, политическим событием. Но Белый дом этот инцидент никак не комментировал. 

Рассказы о повешенных и придавленных

Но Каттелан создает не только предметы обстановки, но и людей. Его реалистичные человеческие скульптуры из воска и латекса постоянно провоцируют скандал. Одним из первых был в 1999 году «Девятый час» – папа римский Иоанн Павел II, придавленный астероидом. Коленопреклоненного Гитлера, маленького, тщедушного, скорее школьника, чем диктатора, Каттелан разместил однажды в рамках своей персональной выставки в Варшаве в том самом месте, где в годы войны было еврейское гетто. Сегодня эта работа «Он» является личным финансовым рекордом итальянца – в мае 2016 года на аукционе Christie’s в Нью-Йорке ее купили за 7,9 млн долларов. 

Инсталляция из трех повешенных на дереве мальчиков была установлена на миланской улице и получилась настолько реалистичной, что в итоге детские фигурки были срезаны местным жителем Франко Ди Бенедетто. Такой поступок зрителя привел к судебным разбирательствам, в ходе которых суд защитил право художника на свободу самовыражения, а Ди Бенедетто приговорили к штрафу в 309 долларов и двум месяцам исправительных работ. Сегодня в Милане на пьяцца дель Аффари, прямо напротив Миланской фондовой биржи, стоит другая каттелановская работа – L.O.V.E в виде поднятого вверх среднего пальца, которым принято изображать fuck. Это дар художника городу. 

Каттелан издевается и над самим собой. В работе Spermini 1997 года, которая тоже побывала в Москве на выставке «Коллекция Fondation Louis Vuitton. Избранное», художник изобразил самого себя – 500 масок из латекса с его лицом пришпилены к стене. Сразу вспоминается армия сперматозоидов (и один из них – не уверенный в себе невротик) из фильма Вуди Аллена «Все, что вы хотели знать о сексе, но боялись спросить» (1972), а также неизбежно провоцирование вопросов на тему: что есть подлинник и подобие в современном мире, насколько симулякры, которые описал Бодрийяр, анализируя суть нашего общества, подменили нас самих.

Суицид животных 

Каттелан был одним из первых, кто начал использовать для художественных целей таксидермию, превращая чучела животных в арт-объекты. И мертвые звери у итальянца всегда играют человеческие роли, как это бывает в детских мультфильмах. Такой антропоморфизм приводит одновременно к сатиричности и мифологичности каттелановских работ.

Самый характерный пример – инсталляция Bibidibobidiboo, изображающая мертвую белку, которая покончила с собой на собственной кухне (о факте самоубийства свидетельствует пистолетик, валяющийся у ног жертвы). Белка в разыгранной перед нами сценке совсем не выглядит животным, она предстает именно человеческим персонажем, долго и мучительно готовившимся к смертельному выстрелу. Причем в сценке нет ничего кровавого – белка не размозжила себе голову, но серость и безликость кухни, не нарушенные даже пятнами крови, порождают ощущение полного, беспросветного уныния. 

Очень часто своих животных Каттелан выставляет без голов – только туши. Как в Caput, состоящей из пяти лошадей, тела которых торчат из стены. Это и охотничьи трофеи наоборот – по ту сторону стены, где висят головы убитых животных, и иллюстрация к роману итальянского писателя Курцио Малапарте «Капут», где есть сцена трагической смерти лошадей в зимнем Ладожском озере – спасаясь от бомбардировок, они прыгали в воду, и лед сковывал их тела. Но это еще и метафора поведения толпы, того панического ужаса, которым она может быть охвачена. 

Наделяя животных человеческими моделями поведения, Каттелан однажды позволил себе и противоположную историю. В 2003 году по заказу миллиардера и арт-коллекционера Питера Бранта он сделал скульптуру его жены – топ-модели Стефании Сеймур: бюст женщины, закрывающей руками обнаженную грудь. Работа получила официальное название «Стефания», но больше известна как «Трофей жены». И это, пожалуй, одно из самых мощных высказываний Каттелана о животной природе человека. 

Баллада о XX веке 

Конь, который удостоился чести стать самым обсуждаемым объектом на московской выставке «Коллекция Fondation Louis Vuitton. Избранное», был первой успешной работой Каттелана – в 1996 году он продал его за 5000 долларов. А уже в 2004-м на аукционе Sotheby’s работу приобрел за 2,1 млн Бернар Арно, глава LVMH, основатель Fondation Louis Vuitton и один из богатейших людей мира с состоянием более чем 100 млрд долларов. Из своей коллекции Арно никогда ничего не продает, что и позволило ему, по-видимому, создать в 2014-м году в Париже музей современного искусства Louis Vuitton Foundation. 65 наиболее знаковых работ из постоянной экспозиции, включая коня, приехали в российскую столицу, чтобы ужаснуть и возмутить нашу публику. 

Конь, три месяца украшавший центральную лестницу Галереи искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков, имеет имя – работа называется «Баллада о Троцком», или Novecento («Двадцатый век» – что в том числе отсылает и к одноименному фильму Бертрана Бертолуччи 1976 года). Лошадь, беспомощно болтающаяся посреди пустого пространства в полном снаряжении, буквально гипнотизирует. Как гипнотизировала все XX столетие левая романтическая идея и фигура Троцкого, ее олицетворяющая, но в итоге она оказалась такой же мертвой и безжизненной, как набитое опилками чучело. Но конь – это еще и обязательный атрибут рыцаря, очень важный символ для западной ментальности с его героическим, завоевательным пафосом. Красноармейцы, мечтавшие проскакать на своих конях по всему миру, дабы ввергнуть его в пучину мировой революции (а наркомвоенмор Троцкий был главным ее пропагандистом), тоже были последними рыцарями XX века.

Однако конь – сложный символ. Одна ипостась его героическая, солярная. А другая – погребальная, хтоническая. В древних легендах у германцев и степных народов конь всегда был проводником в царство мертвых. И мы же помним, как, например, умер рыцарь вещий Олег? От укуса змеи, выползшей из черепа его любимого коня. Мертвая лошадь Каттелана вмещает в себя все эти символы и ассоциации. Ибо современное искусство всегда работает на стыке контекстов. Поэтому не ругайте коня, не пишите по его поводу гневных отзывов, а посмотрите на него как на боевого спутника всех героев и антигероев XX века и ужаснитесь от того, что они сделали с этим миром.