В нынешнем сезоне у Большого было не так уж много удачных премьер – по количеству сенсационных новостей, свежих имен в афише и художественных потрясений неповоротливого столичного титана номер один неожиданно опередил Государственный академический музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. Любопытно, что и в Петербурге наблюдается аналогичная ситу­ация: Мариинка, на протяжении долгих лет являвшаяся законодательницей мод и властительницей дум в области балета, уступила пальму первенства Михайловскому театру, возглавляемому одним из самых талантливых западных хореографов Начо Дуато. «И вторые стали первыми» – таков, по мнению критиков, основной тренд сезона 2010/2011. Результаты ежегодной театральной премии «Золотая Маска» только подтверждают этот факт: все балетные награды достались Музыкальному и Михайловскому, а Большой даже не попал в номинацию!

Впрочем, если учесть, что за годы реконструкции лондонский Ковент-Гарден вообще растерял свою труппу (людей потом пришлось нанимать заново, и последствия того процесса ощущаются до сих пор) и не смог выдать запланированное количество премьер, сложный и напряженный сезон Большого можно считать вполне успешным.

Дворцовые перевороты

Большой начал сезон с новым музыкальным руководителем – дирижером Василием Синайским, воспитанником знаменитой петербургской школы Ильи Мусина, обладателем золотой медали на конкурсе Герберта фон Караяна в Берлине и звездой европейских симфонических оркестров. Его предшественник – композитор Леонид Десятников продержался на посту всего год. И в «лучших» традициях Большого узнал о своей отставке из газет (такое уже случалось и с Борисом Покровским, и с Владимиром Васильевым). Однако дипломатичный Десятников скандала устраивать не стал и сосредоточился над сочинением музыки к гвоздю сезона – новому балету Алексея Ратманского «Утраченные иллюзии».

А вот закулисная борьба за пост худрука балетной труппы оказалась более жесткой. В марте закончился контракт у Юрия Бурлаки. Интеллигентный приверженец классики, благодаря которому афиша театра пополнилась «Корсаром», «Пахитой» и «Эсмеральдой», не участвовал в интригах, лояльно относился к предлагаемой Иксановым генеральной линии, но был признан недостаточно смелым, активным и креативным. На место Бурлаки претендовали многие. В частности, народный артист Николай Цискаридзе, не скрывавший своих амбиций и неоднократно заявлявший в СМИ, что только он способен обеспечить театру мировую славу. Серьезным претендентом на должность считался Махар Вазиев, бывший худрук Мариинки и нынешний директор труппы миланского La Scala. Он сошел с дистанции, когда выяснил, что «серым кардиналом» большого балета по-прежнему является 84-летний Юрий Григорович, курирующий половину текущего репертуара. Дирекция ГАБТа в случае отказа Вазиева планировала пригласить кандидата со «скамейки запасных» – отличного характерного танцовщика и по совместительству управляющего балетной труппой Геннадия Янина. Однако за неделю до грядущего назначения в Интернете появился компромат сексуального характера… И Янину пришлось подать заявление об уходе.

Вакантное место оставалось пустым всего три дня. А потом выяснилось, что дирекции Большого удалось переманить «голубую фишку» Музыкального театра им. Станиславского – отлично зарекомендовавшего себя на посту худрука, успешного и деятельного любимца публики Сергея Филина. За годы его правления «Стасик» (так ласково называют театр балетоманы) совершил беспрецедентный рывок вперед, осуществив ряд важных постановок, пригласив к сотрудничеству культовых авангардистов – Джона Ноймайера, Начо Дуато и Йорму Эло – и вырастив новое поколение перспективных солистов, танцующих не хуже, а иногда и более артистично и выразительно, чем в Большом.

Удивительно, что Филин в одночасье согласился оставить налаженное дело, разделяющее его взгляды начальство и дружную, монолитную, безоговорочно доверяющую ему труппу ради вечно проблемного, кризисного и противоречивого Большого. Но понять его можно: вся танцевальная карьера Сергея Филина связана с ГАБТом, в 1990-х он был одним из его самых ярких премьеров. Для Филина это возвращение в alma mater, для Большого – сильный ход, для Музыкального театра – демарш, способный в будущем привести к катастрофическим последствиям.

Французский связной

Возвращаясь к художественной теме, стоит отметить, что нынешний сезон прошел для Большого с ярко выраженным «французским акцентом». Театр активно поучаствовал в культурной программе года России и Франции. Первой премьерой этого года стало эксклюзивное сочинение франко-албанского хореографа Анжелена Прельжокажа «А дальше – тысячелетие покоя. Creation-2010», вдохновленное ни много ни мало библейским Откровением Иоанна Богослова (Апокалипсисом).

Прельжокажа у нас относят к самым отъявленным возмутителям хоре­ографического спокойствия. Несколько лет назад он уже приезжал в Россию с собственной труппой. Тогда его радикальные эксперименты (бруталь­ные матадоры в романтическом «Призраке розы», жестокие побоища в «Свадебке», откровенный стриптиз Избранницы в «Весне священной», помещенные в концлагерь с колючей проволокой и овчарками Ромео и Джульетта, архангел Гавриил в образе женщины в «Благовещении») вызвали у публики шок.

Сейчас Большой театр, решив продемонстрировать свою открытость современным течениям, явно просчитался. Новое творение Прельжокажа не стало сенсацией и вряд ли окажется кассовым хитом и визитной карточкой труппы, как это произошло с его изумительным, стилизованным под барокко «Парком», поставленным для балета Парижской оперы. Над Creation трудилась первоклассная постановочная группа: композитор Лоран Гарнье, кого называют отцом французской электроники, индийский сценограф Субодх Губта, один из самых востребованных современных художников, по степени успешности соперничающий, пожалуй, только с Дэмиеном Херстом, дизайнер Игорь Чапурин, придумавший оригинальные костюмы. Любопытно и то, что Прельжокаж решил соединить на сцене танцовщиков из академического Большого и артистов собственной труппы, имеющих кардинально разную подготовку. Но сам балет оказался слишком банальным, чтобы оправдать все эти дорогие «ингредиенты».

Зато Прельжокаж взял реванш несколько месяцев спустя, когда в Большом состоялись долгожданные гастроли Парижской оперы, прошед­шие с огромным успехом. Самая элегантная труппа мира, последний раз приезжавшая в Россию 20 лет назад, привезла классическую «Сюиту в белом» С. Лифаря, колоритную «Арлезианку» Р. Пети, «Болеро» М. Бежара и… «Парк» Прельжокажа – непривычно трогательную и поэтичную фантазию на тему былых куртуазных времен, пышных версальских садов и трагических страстей, спрятанных под маской аристократического изящества и непринужденности.

Утрата иллюзий

Оммажем Франции стала и главная отечественная премьера сезона – «Утраченные иллюзии» Алексея Ратманского по мотивам романа французского классика Оноре де Бальзака. Впрочем, от Бальзака в либретто остались рожки да ножки. Провинциальный композитор Люсьен привозит в парижскую оперу партитуру балета, который очаровывает приму Корали. Содержатель Корали банкир Камюзо субсидирует постановку – так в театре появляется «Сильфида». Корали бросает своего любовника ради молодого Люсьена. Но тот вскоре изменяет ей с коварной femme fatale и завистливой конкуренткой – балериной Флориной, которой тоже нужен талантливый композитор. Финал трагический: от Люсьена отворачиваются и Флорина, и друзья, он теряет свой дар, Корали возвращается к банкиру.

Идеальный сюжет для красочного трехактного балета. Впервые за долгое время музыку к творению лучшего современного российского балетмейстера пишет на заказ лучший современный российский композитор. В образах Корали и Флорины «прочитывается» реальный конфликт, разгоревшийся в XIX веке между двумя величайшими романтическими балеринами – Марией Тальони и Фанни Эльслер.

Возможность показать «балет в балете» (так же как картину Теней в «Баядерке», «Сон» в «Дон Кихоте» и «Оживленный сад» в «Корсаре») дает простор фантазии. Литературная глубина характеров – пространство для артистического самовыражения. Среда парижской богемы создает живописный колорит. Однако на этот раз Алексей Ратманский поставил свой самый невнятный балет.

Танцевальная лексика заставляла вспомнить то «Жизель», то «Петрушку», то любовные дуэты Макмиллана и Ноймайера. Но если в «Светлом ручье» цитаты вызывали радость узнавания и изящно обыгрывались, как в постмодернистских текстах, то в «Иллюзиях» отдавали усталостью и истощением воображения. Стреноженные невыразительной хоре­ографией, не смогли ярко проявить себя даже блистательные Наталья Осипова, Екатерина Крысанова и Иван Васильев. Зато партитура «Утраченных иллюзий», с ее экспрессией, утонченностью и дансантностью, ритмическим и мелодическим разнообразием, просто великолепна. Музыка Десятникова – самое прекрасное в этом балете и главная его находка.

Шедевры неоклассики и авангарда

Бесспорный плюс прошедшего сезона – Большой впервые станцевал Уильяма Форсайта. Культовый современный хореограф, гуру интеллектуального авангарда, увлекающийся компьютерной графикой и инсталляциями, создает деконструктивистские бессюжетные балеты на электронную музыку, в которых классические па будто разбираются по деталям, танцовщики двигаются в запредельно быстром ритме, траектории причудливы, возможности тела безграничны, а напряжение растет с каждой секундой, повергая публику в настоящий транс.

Из всего наследия Уильяма Форсайта Большой театр выбрал Herman Schmerman – вещицу, поставленную 19 лет назад для New York City Ballet, не претендующую на глубокомыслие («Просто танцуют пять талантливых артистов – это ж хорошо, не так ли?» – отвечал Форсайт на приставания критиков), но обладающую безупречной логикой композиции и головоломным, изуверски изобретательным хореографическим текстом. Herman Schmerman требует от танцовщиков максимальной концентрации, самоотдачи, техники на грани фантастики и бешеного драйва. Труппа Большого справилась с Форсайтом блестяще, доказав, что ей подвластен любой хореографический новояз. Как выяснилось, артисты, в классических спектаклях не вылезающие из глухого кордебалета, совершенно органично смотрятся в суперсложных построениях самого радикального неоклассика современности.

Вместе с Форсайтом состоялась и премь­ера одноактных баланчинских «Рубинов» на музыку Игоря Стравинского – финальной части знаменитых «Драгоценностей», самой зрелищной, яркой и жизнерадостной, навеянной эпохой джаза и американскими мюзиклами. В репертуаре Большого не так уж много произведений главного хореографа ХХ века: нечасто идущие «Кончерто барокко», «Агон» и «Симфония до мажор» (со времени сенсационно успешной премьеры полинявшая до проходного спектакля), романтичная «Серенада» и приятные безделушки вроде па-де-де на музыку Чайковского и па-де-де из балета «Сильвия». Так что каждое новое название от Мистера Би – событие вселенского масштаба. Впрочем, «Рубины» таковым не стали.

Танцовщики, старательно разучившие задиристую, эффектную хореографию с ураганными вращениями, рискованными обводками и фирменным баланчинским смещением центра тяжести, были в то же время далеки от резвости, живости, элегантного шика и бродвейского гламура. Исключение составили лишь протагонисты: азартные, отвязные и феноменально техничные Наталья Осипова и Вячеслав Лопатин, напористая, сексуальная Екатерина Шипулина. Благодаря им балет действительно засверкал, как драгоценный камень. Остается надеяться, что в Большом театре он не превратится в исчезающий вид и все-таки будет появляться в афише чаще, чем два раза в год.

От Килиана до Григоровича

В этом году прогрессивное крыло театральной дирекции одержало победу над сторонниками бесконечных переделок классики. Помимо Форсайта и Баланчина, Большой обогатился сочинениями самых известных западных авангардистов: «Симфонией псалмов» на музыку Игоря Стравинского в хоре­ографии Иржи Килиана и Chroma Уэйна Макгрегора, выпущенными перед самым закрытием сезона.
Поклонников современного танца порадовал и проект Сергея Даниляна «Отражения», в котором приняли участие самые яркие представительницы Московской балетной школы, работающие сейчас в различных труппах по всему миру: Полина Семионова, Мария Кочеткова, Наталья Осипова, Екатерина Крысанова, Екатерина Шипулина, Ольга Малиновская. Огромная трехактная программа оказалась довольно разношерстной, но были и настоящие откровения: одноактный балет Cinque Мауро Бигонзетти, где каждая из солисток получила по своеобразному хореографическому портрету, отражающему ее индивидуальность, особенности темперамента и технические возможности; истош­ный любовный дуэт «Серенада» того же Бигонзетти – настоящий подарок для страстных и сверхэмоциональных Натальи Осиповой и Ивана Васильева; «Одна увертюра» Йормы Эло, в которой Мария Кочеткова изображала гибрид живой балерины и механического автомата.

В контексте представления хореографии ХХ века в Большом театре прошли и гастроли прославленной труппы American Ballet Theatre (ABT), которую в прессе часто сравнивают с мадридским Real за способность собирать лучшие таланты со всего света. Последний раз ABT был у нас в 1960-х, но «славянский акцент» в труппе присутствовал всегда: именно она в 1970-х приютила знаменитых балетных «невозвращенцев» – Наталью Макарову и Михаила Барышникова. В Большом ABT показал баланчинскую «Тему с вариациями», одноактный балет на музыку Бернстайна «Матросы на берегу» в хореографии Джерома Роббинса – главного конкурента Мистера Би на Западе, «Семь сонат» Алексея Ратманского и мировую премьеру «Тройки» Бенджамина Мильпье (балетмейстера, приглядывавшего за танцами на съемках оскароносного фильма «Черный лебедь» Даррена Аронофски и, кстати, отца ребенка Натали Портман).

Все эти положительные события говорят о том, что у Большого наконец начали складываться новые отношения с лучшими балетными компаниями мира и самыми интересными и актуальными хореографами, труппа стала более гибкой, мобильной, чуткой к различным стилям, открытой мировому художественному процессу. Несмотря на все кадровые перестановки, скандалы и катаклизмы, за десять лет, прошедшие с отставки Владимира Васильева, ГАБТ, взявший курс на модернизацию, вернул себе статус одного из балетных хедлайнеров (наряду с Мариинским театром, Парижской оперой, American Ballet Theatre, New York City Ballet).

Каковы же планы труппы на будущий сезон? Возвращение на историческую сцену будет отмечено грандиозным гала-концертом в постановке Дмитрия Чернякова и Алексея Ратманского. Потом в программе – гастроли миланского La Scala, «Спящая красавица» Юрия Григоровича в декорациях Энцо Фриджерио, возобновление «Спартака» и «Щелкунчика». Свой 85-летний юбилей мэтр отметит возвращением на сцену легендарного «Ивана Грозного» Сергея Прокофьева. А в мае 2012-го состоится премьера «Вальсов Баланчина» – копродукции ГАБТа и нью-йоркского Balanchine Trust. О планах, касающихся современного балета, пока ничего не известно, но дирекция готовится отвести Новую сцену именно под эксперименты. Сезон обещает стать насыщенным и напряженным, в любом случае главные надежды Большого связаны с переездом в историческое здание и освоением всех внедренных туда передовых технологий.