Tеперь вы не только актриса, но и эффектив­ный менеджер-директор. Каково это – видеть свою профессию со всех сторон: и с творческой, и с административной?

Это очень здорово. И значит, что ты становишь­ся настоящим профессионалом. Ты знаешь про свою профессию все – она раскрывает для тебя неожиданные моменты, о которых ты раньше да­же не догадывался.

С какими трудностями вы столкнулись, став директором театра Романа Виктюка в 2012 году? Ведь с вами театр получил вторую жизнь: было отреставрировано здание, по­явились новые проекты. Каким он был до вас и каким стал с вами?

О, я даже не знаю, с чего начать перечислять. Мо­сква знала Романа Виктюка, но не знала, что есть театр Романа Виктюка и что он располагается на Стромынке, 6. Я пришла в полуразрушенное помещение, здесь находился азербайджанский ресторан, куда люди приходили есть мясо, – го­ворят, оно там было очень вкусное. Правда, я ни разу к ним так и не зашла. В ресторане име­лись пристройка и кухня, все красочное, разри­сованное, расписанное. Совсем небольшая часть пространства отводилась под театр – малюсень­кий склад, где хранились декорации и костюмы, зал для репетиций и полуразрушенная сцена без аппаратуры. Честно говоря, я была в ужасе от столь плачевного состояния. Сейчас же театр занимает целое здание, ремонт идет полным хо­дом, работает очень хорошая, профессиональная административная команда.

Как вы планируете совмещать директорство в двух театрах со своей актерской деятель­ностью, ведь забот сейчас станет в два раза больше?

Я не планирую, просто буду совмещать директор­ство в двух театрах, что там планировать? И с ак­терством все будет в порядке. Да, забот прибавит­ся, но сутки – они же длинные, можно все успеть, если захотеть.

На Западе телесериал как особый жанр совершил за последние годы невероятный скачок по ка­честву как режиссерской, так и операторской и сценарной работы. По вашему мнению как че­ловека, работавшего с сериалами, возможно по­добное в России? Я не говорю сейчас об авторских, независимых проектах, о которых, как правило, не всегда можно даже услышать, а о массовых сериалах для «нормальных людей», коротающих свои вечера перед телевизором.

Ну, послушайте, есть же сериал Валерия Тодо­ровского «Оттепель». По-моему, замечательный фильм – качественный, прекрасно снятый, с хо­рошей актерской работой. Или «Жизнь и судь­ба» по Гроссману. Но, конечно, у нас снимает­ся очень много мусора. Но вы же не смотрите все, что выходит в Америке, правда? Отбирае­те только лучшее, специально ищете, скачива­ете или смотрите онлайн, а потом соотносите это со всей кучей, которая выходит у нас, пото­му что эта куча находится перед глазами – по­казывается по телевизору. Думаю, когда-нибудь наше количество перейдет в качество. И еще один важный момент: невозможно делать каж­дый сериал качественным, ведь у нас очень на­сыщенное телевидение. Есть люди, которые целыми днями сидят дома, смотрят телевизор с утра до ночи, и просто нет финансовых и фи­зических возможностей удовлетворить такой двадцатичетырехчасовой спрос исключительно качественным кино. Что-то должно быть про­ще, что-то дешевле, кто-то хочет меньше думать и больше смотреть фильмы, где какие-то симпа­тичные люди просто что-то говорят друг другу и влюбляются. Вспомните сериалы «Рабыня Из­аура», «Богатые тоже плачут» – это же чушь со­бачья, однако их смотрела вся страна! Хочется людям вот такого простого страдания – они его и получают.

Я недавно сходила на замечательный спектакль в Театре на Малой Бронной – «Ретро» режиссера Юрия Иоффе. Там главными персонажами были три старушки и колоритный дед, приехавший из деревни к дочери. После него я задумалась, что в основном-то на сцене, в кино и на телевидении – молодые люди лет до 35–40, а что потом?

Дальше кому-то везет стать директором театра. У нас нехватка возрастной драматургии, это большая беда. Почти отсутствует тема людей после 35, такое ощущение, что они перестают жить, любить, радоваться. Почему? Не знаю. На­верное, это какая-то дешевая востребованность. Это как раз одна из моих проблем, потому что в силу возраста я уже не могу играть, скажем, Джульетту. Мужчины-артисты еще держатся, поскольку у нас сейчас модная тема про пожи­лого мужчину и молодую женщину, поэтому такого материала в кино и на сцене достаточ­но. Женщины же после 40 у нас не существует, она сразу переходит на роль матери. Не знаю, что это – скудность ли мышления, отсутствие ли фантазии? Если бы могла ответить на этот во­прос, работала бы в театре как-то иначе и не лез­ла во всю эту административную историю.

Приближается лето – полумертвый сезон и для театров, и для кино. Вы планируете сделать что-то интересное, как было с прошлым июнь­ским «Театральным демаршем»?

Да, мы планируем «Демарш» и сейчас практи­чески находимся в низком старте: ждем ответа от нашего соучредителя, департамента, который его финансирует. Очень надеюсь, что «Театраль­ный демарш» опять случится.