Ранний Дэмиен Херст – это торжество заспиртованной плоти, пост-апокалиптические натюрморты, сотни тропических бабочек, заживо приклеенных к холсту, мухи, кормящиеся разлагающейся головой коровы в кубе из стекла и металла, оскал смерти в разинутой акульей пасти... Поздний – маститый постконцепту­алист, философ, писатель и все тот же мастер шокирующих инсталляций и эстетических высказываний. Его работы вызывают либо фанатичную признательность, либо ненависть. А еще они заставляют о многом поразмышлять трезво, как на духу, и с известной долей грусти. Дэмиен Херст заслужил право быть в авангарде современного искусства рядом с такими мэтрами, как Энди Уорхол или Джефф Кунс. Он работает вне границ, разделяющих художественный шедевр и фабричную подделку, элитное и тривиальное. Он создал икону нового времени – инсталляцию, представляющую собой стеклянный контейнер, заполненный формальдегидом, в котором плавает тело гигантской тигровой акулы. Эта акула – попытка заглянуть в лицо самому большому страху человека – страху смерти. В этом колыхании бренного и тленного в голубом растворе – весь Херст.

Искусство в простых цифрах

Можно долго искать в этих работах трагический абсурд искусства, сросшегося с миром капитала. На самом деле феномен Дэмиена Херста и всего поколения художников бритарта конца 1990-х в другом. Они стали пионерами новой материи. А особенность метода в том, что их работы сделаны из материалов, подверженных интенсивному процессу старения. Еще недавно какой-нибудь стеклопластик, пенокартон или пластмасса были самым востребованным материалом для поп-арта. Но вот искусственные заменители уже не в моде. И наибольшей творческой и инвестиционной привлекательностью начали пользоваться работы, выполненные с использованием биоматериалов. Не стали исключением и выставленные на обозрение распад, гниение и разложение плоти в инсталляциях Херста. В общем, этого могло быть уже достаточно. История коммерческого успеха иконы бритарта показательна. Знаменитая «Акула» выловлена у берегов Австралии за 6 тысяч фунтов. Заказана Херсту непосредственно для галереи за 50 тысяч. Потом оценена в миллион фунтов и в конце 2004-го выставлена в Gagosian Gallery, где ее приобрел управля­ющий хедж-фонда Стив Коэн за 6,5 миллиона фунтов. Позже он подарил шокирующую инсталляцию одному из музеев современного искусства. Через два года, в 2006-м, еще одна, меньшая по размеру, акула в версии «Гнев Божий» была продана мексиканской галереей Hilario Galguera за 4 миллиона долларов. А еще одна – за ту же сумму в Корейский корпоративный музей современного искусства.

По пути изгоев и маргиналов

В биографии Херста немало того, что провоцирует социальное отчуждение. В детстве у него было все, чем может похвастаться трудный ребенок: неблагополучная семья, мать-одиночка, нелюбимый отчим, аресты за кражи в магазинах, проблемы в школе, наркотики и алкоголь. Причем период наркотических экспериментов с сопутствующим необузданным поведением растянулся на десятилетия. И закончился сравнительно недавно, когда подросли трое сыновей, появился ресторанный бизнес, фермерское хозяйство на севере Англии и репутация филантропа и налогоплательщика. Дэмиен Херст родился 7 июня 1965 года в Бристоле в Великобритании. Серьезно увлекся рисованием ближе к окончанию школы. Да так полюбил живопись, что начал рисовать везде и всюду. Подрабатывал санитаром и делал зарисовки, например, в морге. После двух неудачных попыток поступить в художественные вузы в Лидсе и Лондоне был принят в колледж Голдсмитса. Здесь ему наконец-то посчастливилось сполна проявить свои творческие таланты, и Дэмиен стал неформальным лидером небольшой группы художников, по духу близких к панк-культуре. В 1988-м, когда он организовал выставку Freeze, в его жизни произошло судьбоносное событие. Именно с него следует вести отсчет нового витка современного искусства. Дело в том, что тогда тон в contemporary art задавали Париж и Нью-Йорк, а в Англии не было ни соответству­ющих галерей, ни молодых художников. Законсервировавшая себя британская элита ничего, кроме премии Джозефа Тернера, не признавала. С появлением Херста и его Freeze все внезапно изменилось.

Чарльз Саачи и Young British Artists

С работами Херста познакомился известный магнат, коллекционер и основатель рекламного агентства Saatchi & Saatchi Чарльз Саачи. Личность почти легендарная. Он устра­ивал выставки Энди Уорхола, Филиппа Гастона, Алекса Каца и Джеффа Кунса. И именно он купил первую большую инсталляцию Херста, материалом для которой послужили личинки, мухи и голова коровы, выставленная в стеклянном контейнере. Столь нетривиальное произведение коллекционер оценил в 125 тысяч фунтов стерлингов. Это произошло в 1988-м. А в 1992-м вместе с Маркусом Харви и Трэйси Эмин Херст создал группу «Молодые британские художники» (YBA – Young British Artists) В том же году в ангаре на окраине Лондона при финансовой поддержке Саачи была показана работа Херста «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» – та самая акула в формальдегиде. То была настоящая революция. С героями, врагами и сменой власти. Воспряли все – и Херст, и Саачи, и молодые художники – по большей части панки и стихийные анархисты. Они приняли ситуацию как сигнал к тому, что искусство может быть настойчивым, художник должен иметь свою позицию и политические взгляды. Он должен дразнить, провоцировать и шокировать. Из-за экономической рецессии середины 1990-х рынок современного искусства в Лондоне рухнул. И художники получили шанс вдохнуть жизнь в новую генерацию британских коммерческих галерей, таких как Karsten Schubert, Sadie Coles, Victoria Miro, Maureen Paley’s Interim Art, Jay Jopling’s White Cube и Antony Wilkinson Gallery.

Уроки других революций в искусстве

Впоследствии Трейси Эмин призналась, что в то время всех просто шокировал фантастический цинизм ситуации. Саачи выкладывал любые деньги как за идею, так и за способ ее воплощения. Происходило это примерно следующим образом. Кому-нибудь, например Херсту, достаточно было сформулировать мысль в форме заказа: «Я хочу сделать скульптуру: акула в формалине в аквариуме, оформленном рамкой, как у минималиста Сола ЛеВитта». И он тут же получал все необходимое. Предприимчивый коллекционер успевал всюду. Он создал бренд Young British Artists, организовав серию выставок в ангарах на окраине Лондона, и стал главным коллекци­онером Херста. Саачи привлек телевидение, спровоцировал скандал с критиками и общественностью, мировые запреты на экспозиции и рост популярности. Так первая волна молодых британских художников отыскала способ сотрудничать с капиталом в деле создания агрессивного искусства, а Лондон оказался столицей contemporary art, потеснив наконец Париж и Нью-Йорк. Но вернемся к Херсту. Когда-то художники творили для избранных, обедали с герцогами и королями, употреблявшими живопись так же редко, как черную икру. Сегодня в галереи приходят без фрака и галстука, и задачи художественного процесса существенно изменились. Отныне важным стало не создание новой реальности, а воссоздание существу­ющей. Художники позиционируют себя как мастеровые, идеологи или маркетологи, но не как ваятели и зодчие. Что делать? Таковы законы contemporary art. Отныне искусство создается так, будто его делают на фабрике, машинным методом. Так учил еще гуру поп-арта Энди Уорхол. Этого же требует новый взгляд на искусство. Вспомним произведения живописи с оттенком креатива или скандала, ставшие вехами ХХ века, «Черный квадрат» Казимира Малевича или «Гернику» Пабло Пикассо. А также работы Сальвадора Дали или инсталляции Марселя Дюшана. После Второй мировой войны в одной из галерей Нью-Йорка был выставлен «Стул» Джозефа Кошута с аналогичной подписью, и это – плевок в лицо эстетам. Все вышеперечисленные работы схожи в одном – они выполнены по законам поп-арта, а проще говоря – рекламы. Но самой знаковой, конечно же, оказывается банка из-под супа Campbell от Энди Уорхола, сделавшая довольно заурядного рекламного художника королем пресловутого поп-арта. И разгадка этого произведения проста: Уорхол и его последователи прекрасно осознавали, что спор между поэтом и толпой давно решен в пользу толпы. И вот появилась «Акула» Херста и его циничный совет: «Просто удваивайте цену, и тогда придут покупатели. Просто нарисуйте еще несколько нулей на ценнике и уходите. Я всегда так и делаю».

Освоение капитала и смена декораций

В сентябре 2000-го в Нью-Йорке прошла выставка Damien Hirst: Models, Methods, Approaches, Assumptions, Results and Findings. За двенадцать недель экспозицию посетили 100 тысяч человек, все работы были проданы. В июне 2007-го его аптекарский шкафчик с разноцветными таблетками ушел на аукционе Sotheby's за рекордные 19,3 миллиона долларов. Другой объект – мини-скульптура «Во имя любви Господа» была продана за 100 миллионов. Человеческий череп в натуральную величину. Правда, не простой, а платиновый и усыпанный восемью с половиной тысячами бриллиантов. И снова – абсолютный рекорд. В октябре 2008-го Херст и его компания Science Ltd. возглавили рейтинг журнала ArtReview, ежегодно определяющего самых влиятельных людей в мире искусства. Но предполагал ли в начале 1990-х Дэмиен Херст, что визуализация разложения будет столь востребована? Вряд ли. Когда через несколько лет его знаменитые акулы, проданные различным коллекционерам и музеям, начали стареть, Херст признался откровенно: «Специалисты предупреждали, что я выбрал не самый совершенный метод их сохранения. Они считали, что я позиционирую свое произведение для будущего, но у меня была иная задача – я просто хотел передать идею». И он предложил им заменить экспонаты новыми. Помимо художественных произведений и сенсационных выставок, в активе Херста видеоклипы для группы Blur, совместные проекты в области освоения космоса с Британским национальным аэрокосмическим центром и концепция культового лондонского ресторана Pharmacy. Сейчас он работает над превращением поместья Тоддингтон-мэнор в городе Челтнем в музей своих работ в готическом стиле. В Дадбридже он переоборудовал в студию старый автомобильный завод. Одна из последних новостей – Херст прекратил заниматься инсталляциями и вернулся к обычной живописи. Пробует себя в формате 3D. Говорят, пока не впечатляет. Но, зная его энергию, можно предположить – в любом случае надо быть осмотрительным: enfant terrible что-то задумал и, значит, в современном искусстве грядет новый этап.

*Парадокс, но наибольшей инвестиционной привлекательностью обладают работы Херста, выполненные с использованием биоматериалов, а значит, подверженные разложению