Одет неброско, выглядит значительно моложе своих лет – в феврале 2012-го господину Такаде исполнится 73 года. Спокойно и размеренно пообщаться в ресторане Андрея Деллоса, по приглашению которого кутюрье приехал в Москву, не удалось: мэтр спешил в The Ritz-Carlton, чтобы переодеться и отправиться еще в несколько мест. Так что общение протекало в салоне автомобиля. В часах, кстати, Кензо не разбирается, о чем и поспешил предупредить. На первый взгляд невозможно и предположить, что этот человек создал тот самый бренд, имя которого можно встретить на одежде, парфюмерных флаконах, аксессуарах и даже часах. Конечно, сегодня господин Такада не имеет ни малейшего отношения к тому, что выпускается под маркой Kenzo – он продал ее в 1993 году группе LVMH, окончательно уйдя из haute couture в 1999-м.

Вы родились и выросли в Японии. Но большую часть жизни провели в Европе, в Париже. Что в вас осталось истинно японского?

Японский характер, который можно охарактеризовать как «фальшиво скромный». То есть человек, претендующий на звание скромного, по-настоящему далек от этого качества. И такое поведение помогает в повсе-дневной жизни. Это из одна из главных японских поведенческих традиций, если вы понимаете, о чем я. Вроде того, что у нас не принято говорить «нет». И я, например, действительно не смогу отказать вам напрямую, но дам понять, что не имею возможности или желания согласиться с вами.

Вы были первым среди своих соотечественников, завоевавшим парижские подиумы. Сегодня японским дизайнерам проще и легче выйти на европейский рынок, чем в ваше время?

Здесь можно сказать и да и нет. До меня самым известным японским дизайнером в мире была Ханае Мори. Она первая вышла в haute couture, правда, сделала это в Нью-Йорке. Так что, приехав в Париж, я оказался первым японцем и первым мужчиной, заявившим о себе и своей культуре. В Японии в те времена считалось, что для успешной карьеры надо соответствовать парижской моде. Собственно, вот почему я и отправился во Францию. Сегодня подход кардинально изменился – не нужно ни за кем следовать, и уж тем более переезжать из страны в страну. Ты можешь следить за тем, что происходит на подиумах Нью-Йорка, Лондона, Парижа, Токио, находить там вдохновение, но оставаться при этом на родине – этого достаточно, чтобы стать успешным.

Первое время в Париже для вас было довольно ужасным: без знания языка, без средств к существованию, без родных и друзей. Это был весьма смелый шаг. А что еще такого же смелого вы совершили в своей жизни?

Я достаточно много делал в жизни подобных вещей. Родился не в столице – в городке Химедзи, и ничто не предвещало того, что я выберусь из него. В ту эпоху модельерами могли стать только девочки – мальчиков просто не набирали. Однажды встретил в газете статью о токийской школе модельеров Bunka Gakuen, куда неожиданно объявили набор мальчиков. Бросив университет в Кобе, я поступил туда и оказался единственным! Естественно, родители были против такого выбора. Они-то надеялись, что я стану чиновником. И вот отправился в Токио, один, без поддержки. В ожидании записи в школу работал полгода, не попросив ни копейки у отца с матерью. Но в итоге они приняли мой выбор, помогли дальше с оплатой учебы. Можно сказать, что уже в то время я начал интересоваться живописью, к чему подталкивала моя тогдашняя работа – я был маляром. Изначально поехал в Париж с мыслью, что проведу там не больше шести месяцев, мне просто хотелось приобщиться к столице мировой моды. Откровенно признаться, не думал даже, что мне доведется работать в этом городе. Осознание того, что я могу что-то большее, пришло тогда, когда Луи Феро купил мои первые эскизы. Это был 1965 год.

И довольно скоро после этого вы открыли свой первый магазин в Париже.

Да, всего через пять лет, все это время я не переставал учиться у мэтров моды – Диора, Кардена, Шанель. Деньги на магазин попросил в долг у мамы и друзей, таким образом состоялось открытие Jungle Jap, и это стало для меня большой удачей. Он располагался около здания биржи, возможно, вы бывали там. И снова пригодились мои навыки маляра: стены магазина я расписал собственноручно в стиле Анри Руссо.

А когда вы впервые повезли свои коллекции на родину, не боялись показаться смешным в глазах соотечественников? Ведь вас всегда называли «самым французским японским модельером».

Это случилось через год после открытия магазина, в 1971-м я повез свою коллекцию в Токио. Естественно, очень переживал. В тот момент для японца найти работу в модной индустрии было чем-то невероятным. В родной стране я столкнулся со шквалом критики – даже люди, профессионально занимающиеся модой, ничего не поняли. Они решили, что я просто использовал кимоно и весь мой успех основан на этой экзотике. Только спустя три-четыре года Япония приняла меня. Большую помощь оказали и французские друзья-журналисты, которые старательно объясняли публике, что именно я пытался ей продемонстрировать.

Под именем Kenzo выпускаются даже часы. Вы лично принимали участие в разработке их дизайна, или этим уже занималась LVMH?

Первую коллекцию в 1990 году готовил еще я. Она была создана исключительно для Японии. После этого я к часам Kenzo уже отношения не имел.

Какой из ваших показов – а их было немало, и большинство проходили очень ярко и весело – вы помните?

Конечно, самый первый. Он состоялся в 1970-м, в недавно открытом бутике. Это было совсем маленькое дефиле в очень ограниченном пространстве, но я его никогда не забуду. А еще помню последний показ – в 1999-м. Париж, огромный зал, 500 моделей – это дефиле я посвятил 30-летию моей работы в индустрии haute couture и одновременно уходу из нее. В финале на поклон я выехал верхом на слоне. Много показов в 1970-е проходило в здании биржи – это одни из лучших воспоминаний в моей жизни.

Вы не собираетесь написать книгу о себе, своей работе, жизни, поделиться опытом, рассказать о том, какой была мода и кто ее делал в 1970-е?

Нет, я не люблю писать сам. С детства предпочитаю рисовать.

Вы много путешествовали в жизни – и по работе, и проводя отпуск. Где вы чувствуете себя наиболее комфортно? Где бы хотели пожить подольше?

Я пока не знаю этого места – сейчас мне нравится в Монако. Одинаково люблю и Францию, и Японию.

***

Придумавший 1970-е

Почти тридцать лет Кензо Такада был одной из самых влиятельных фигур мировой моды. «Волшебник цвета», «самый французский из японских модельеров», «самый креативный» и «наиболее копируемый», он сделал одежду более живой, демократичной и пригодной для повседневного ношения, утверждая моду без иерархий, жестких авторитетов и строгих эталонов. Уже в силу своего происхождения Кензо был просто обязан совершить переворот в haute couture, привнести в нее необычные силуэты, странные цвета и рисунки. Тем более что после той революции, которую западная мода претерпела в 1960-е, следующее десятилетие оказалось благодатным временем для продолжения экспериментов и открытия новых имен. В историю модной индустрии 1970-е вошли как время полной свободы и безраздельной эклектики, и одним из творцов подобного стиля, конечно же, был японский кутюрье. Взяв за основу кимоно, он предложил Европе простой крой, объемность и безразмерность в силуэте, многослойность в одежде и смелые цветовые сочетания. Такие уже привычные сегодня формы, как рукав «летучая мышь» или платье-свитер, впервые были выведены на подиумы именно Кензо. Так сложился визуальный образ 1970-х, который до сих пор не теряет своей актуальности.