Миллионные тиражи книги британской писательницы Э. Л. Джеймс и рекордные кассовые сборы картины Сэм Тейлор-Вуд ярко доказывают одно: психиатры правы – садомазохизм в той или иной степени присущ всем нам, а потому патологическим расстройством личности он совсем не является. Кстати, термин «извращение» или «девиация» уже давно не применяется к такому роду сексуального поведения – в Международной классификации болезней садомазохизм отнесен к «парафилии» (дословно – «подобие любви»), и это не просто синоним девиации, а иной, политкорректный и более уважительный в отношении ко всем любителям БДСМ термин. Самих же любителей садомазо еще с XVII века принято именовать либертенами – свободолюбивыми гедонистами, знающими толк в плотских удовольствиях. И, как показал оглушительный успех «50 оттенков серого», каждый из нас в душе тот еще либертен!

Это сладкое слово – мученичество

Из всех великолепных соборов, площадей, дворцов, фонтанов и торжественных развалин Рима маркиз де Сад особо выделял в Вечном городе два места: пьяцца дель Пополо и церковь Санто-Стефано-Ротондо. Площадь восхищала его своим неприкрытым эротизмом: египетский обелиск и купола церквей Санта-Мария-ди-Монтесанто и Санта-Мария-деи-Мираколи словно фаллос и нежные девичьи груди. Де Саду казалось особенно символичным, что такая чувственная «композиция» была первой, что видел путник, въезжая в Рим с севера, по древней Фламиниевой дороге. Но самое сильное плотское переживание автор «120 дней Содома» испытал в маленькой невзрачной церквушке Санто-Стефано-Ротондо, рассматривая фрески XVI века, наглядно и очень подробно живописующие, каким именно мучениями подвергали первых христиан: вот их побивают камнями, закапывают живьем, отдают на растерзание диким зверям, а там – поджаривают в медном баке, разрывают железными крюками, поливают горячим маслом, отрывают груди, вырывают зубы, ослепляют, топят, душат.

Мы вспомнили римско-христианские впечатления маркиза совсем не случайно – без них Сада-развратника, содомита и возмутителя спокойствия просто не было бы и в помине. Более того, сам феномен садомазохизма, осуждаемого, преследуемого, требующего особого психиатрического, философского и социологического осмысления, мог появиться только в особой культуре – там, где мученичество наделено статусом святости. И это христианская культура.

«Тело есть отвратительное вместилище души» – это знаменитое высказывание Григория Великого, последнего папы римского античного мира и первого папы средневековья, надолго стало важнейшим заветом – не просто идеологическим, но и бытовым, породившим в Европе запрет на общественные бани, подозрительное отношение к гигиеническим процедурам и, конечно же, долгую традицию монастырских аскетических практик, направленных на усмирение греховной плоти. Понятно, что причиняя себе «спасительные» страдания, можно было получать лишь моральное, но отнюдь не плотское удовольствие. Так что, несмотря на страдальческую суть христианства, садомазохизм в его контексте – чистое кощунство.

Интересно, что в иных культурах с не менее активной аскетической составляющей это совсем не так – например в дальневосточных буддийско-конфуцианских. Так, у даосов и буддийских монахов усмирение плоти практиковалось не для ее уничтожения, а, напротив, закалки и тренировки, необходимых для лучшего кармического перерождения. У японцев с их индифферентно-спокойным отношением к сексу (даже гейши если и подвергались в средневековой Японии осуждению, то не за развратное поведение, а роскошные украшения и цветные одежды, так как государство предписывало своим подданным жить в скромности и в окружении приглушенных тонов) могла появиться и даже развиться в полноценное искусство практика сибари – эротического связывания, являющегося сегодня почти национальным культурным достоянием. Для европейских любителей бондажа это, конечно, проявление наивысшей извращенности (особенно когда речь идет о подвешивании связанного партнера), между тем для японцев эротическая составляющая в сибари совсем не так уж и существенна, а главное внимание уделяется эстетике связанного тела и тем ощущениям, которые испытывает связанный человек. То есть не похоти ради, а исключительно во славу чистого искусства занимаются сибари в стране с самой древней императорской традицией. Показательно, что и книга, и фильм «50 оттенков серого» совсем не установили в Японии рекордов читательской и зрительской любви, как это случилось в США и Европе.

Революция чувств

Это не значит, что японцы моральнее или безнравственнее нас, просто грех и мера дозволенного имеет в их культуре совсем иное значение. Точно так же это было с древними греками и римлянами, с легкой руки того же Григория Великого объявленными неисправимыми развратниками.

Большое заблуждение думать, что до наступления христианской эпохи жизнь язычников была лишена морально-религиозных запретов. Напротив, как рассказал нам Паскаль Киньяр, секс в Древнем Риме был тесно связан со страхом, но больше всего римляне боялись не разврата, а стерильности – неспособности к воспроизводству и продолжению своего биологического и социального рода. Напряженный фаллос был для них главной ценностью как биологии, так и политики (а между ними в античные времена не делали различий), и для «оживления» фаллоса годились любые формы сексуальной любви и эротических наслаждений.

Этому осознанному, почти священному разврату языческого Рима христианство противопоставило дуализм тела и души и вытекающее из него представление о тотальной греховности плоти. Так в истории западного мира произошла первая сексуальная революция, ознаменовавшая полную радикальную переоценку сексуальных ценностей, ориентаций и норм.

Вторая свершилась в рационалистический XVIII век. Правда, это была скорее революция в умах, нежели в действиях (в отличие от революции политической) – несмотря на то что век Просвещения до сих пор пользуется репутацией одного из самых распутных в истории, развратничали в те времена больше в книгах, чем в альковах – в «Опасных связях» у Шодерло де Лакло, в «Совращенном поселянине» у Николы Ретиф де ла Бретонна или в «Любовных приключениях кавалера Фобласа» (1797) Жан-Батиста Луве де Кувре.

Маркиз де Сад, 29 лет проведшей в самых разных тюрьмах, мучил ради удовольствия тоже прежде всего в своих фантазиях, изливавшихся затем на бумагу. Хотя, конечно, кое-что в его жизни все же было: еще в 1764 году полицейский инспектор Марэ разослал содержательницам борделей письменное предупреждение о нежелательности маркиза в качестве клиента, так как 24-летий аристократ любил похлестать девиц легкого поведения плеткой (правда, исключительно с их согласия), затем маркиз прославился бурными оргиями в семейном замке Ла-Кост, творившимися, между прочим, с ведома жены, хотя и без ее участия, совращением горничных и даже связью со свояченицей. Любопытно, что большой любитель изысканных истязаний и теоретик сексуальных преступлений категорически не принял революционного террора и даже спас от гильотины свою ненавистную тещу – мадам де Монтрей, которая как раз и натравляла на него инспектора Марэ. В декабре 1793 года Сад был арестован трибуналом по обвинению в умеренности и после почти уже не выходил из тюрьмы. Так революция политическая растоптала главного сексуального революционера.

Нравственный переворот, который совершился в философии и литературе XVIII века, был связан с поклонением Природе, именно в ней, а не в Боге, увидели воплощение Высшего Блага. И в этом поклонении Сад пошел до конца: если Природа разрушительна и безжалостна, точно таким же может быть и ее самое великое творение – человек. Природа же есть секс, а значит, именно чувственное наслаждение движет человеческим поведением. Положив эротизм в основу наших поступков, Сад предвосхитил пансексуализм Фрейда. И сегодня, столетие спустя после первых откровений психоанализа, мир живет, постоянно тревожась о своем либидо. Как раз чтобы взбудоражить его и разжечь, мы и отправляемся в кинотеатры, посмотреть на большом экране на жгучую любовь Кристиана Грея и Анастейши Стил.

Невозможная встреча Сада с Захер-Мазохом

Галантно-развратный XVIII век оставил нам не только описание садистских, но и мазохистских услад. В своей «Исповеди», одной из главных книг века Просвещения, Жан-Жак Руссо подробно живописал то величайшее наслаждение, которое он испытал, ког­да воспитательница секла его по обнаженным ягодицам. Но Руссо вошел в истории как один из идеологов теории общественного договора и автор сентиментально-чувственного романа в письмах «Новая Элоиза», настоящего бестселлера своего времени, а вот честь открытия миру мазохизма принадлежит совсем другому замечательному писателю – австрийцу Людвигу Захер-Мазоху и его самой известной повести «Венера в мехах». Тот факт, что именно литераторы – Сад и Захер-Мазох, – а отнюдь не психопатологи дали названия странным формам сексуального поведения, – прекрасный пример, того как действенна может быть литература в своей способности раскрывать и описывать явления (правда, в научный оборот термины были введены в 1886 году все же врачом – психиатром Рихардом фон Крафт-Эбингом, считающимся одним из основоположников сексологии).

Весьма показательно, что садизм и мазохизм описаны в разных произведениях, разными авторами и даже в разные эпохи – в революционный XVIII и буржуазный XIX век. То, что сегодня эти явления принято рассматривать как части единого целого, называя даже одним именем «садомазо», – большая ошибка, на чем в частности настаивал Жиль Делез в своей книге 1967 года «Представление Захер-Мазоха (Холодное и Жестокое)».

Садизм и мазохизм никак не взаимодополняемые и абсолютно разные по своей сути явления. Для получения удовольствия садисту нужна настоящая боль жертвы-партнера, мазохист же, жаждущий этой боли, будет вызывать у него лишь злость и отвращение. Садист – дитя Природы, следующий своим инстинктам, он – порождение Революции, когда позволено преступать все нормы и правила, по своему велению и хотению превращая других в жертвы. Мазохист же – персонаж совсем иного рода, неслучайно он стал явлением мировой литературы, философии и психиатрии уже в XIX веке с его устоявшимися договорными правилами игры. Мазохист как раз немыслим без договора и четкой упорядоченности отношений с тем, кто станет его сладким мучителем. Такой договор Захер-Мазох заключал и со своей первой женой Авророй фон Рюмлин, вскоре после замужества нарекшей себя Вандой и под таким именем вошедшей в роман «Венера в мехах», а также с любовницей Фанни фон Пистор. И ни та, ни другая не были садистками, а лишь послушными жертвами в руках изощренного мазохиста.

Попасть в хищные лапы к Красной Шапочке

Если садист и мазохист не способны составить счастливую пару, то о чем нам рассказывает книга и фильм «50 оттенков серого», ставшие поводом для всех наших вышеизложенных размышлений? Кто жертва, а кто изощренный искуситель во всей истории: избалованный богач Кристиан Грей или непорочная девственница Анастейша Стил?

Следуя логике психиатра Крафт-Эбинга и философа Делеза, мы должны заключить: если милейшая Анастейша – мазохистка, принимающая условия договора, то Грей никак не может быть садистом, он оказывается жертвой ее ухищренного и очень коварного мазохистского плана, как жертвой была Ванда Захер-Мазох, принуждаемая своим мужем играть роль безжалостной Венеры в мехах. Ведь неслучайно повествование в книге Э. Л. Джеймс ведется от лица Стил – мы читаем всю историю именно в ее интерпретации.

Тут невольно вспоминается всем известная сказка про Красную Шапочку, которую так любят истолковывать психоаналитики, философы и писатели, каждый раз выявляя в ней новый тайный смысл. Так, для американца Эрика Берна, автора знаменитой книги «Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры», Волк – главная мишень и жертва в этой сказке: «Мораль сюжета, может быть, не в том, что маленьким девочкам надо держаться подальше от леса, где водятся волки, а в том, что волкам следует держаться подальше от девочек, которые выглядят наивно, и от их бабушек. Короче говоря: волку нельзя гулять в лесу одному».

Может, «50 оттенков серого» – это также пример подобной инверсии, и импозантным, влюбчивым миллионерам надо быть начеку, когда на интервью к ним приходят юные невинные девы? Так это или нет – каждый поклонник творчества писательницы Э. Л. Джеймс и режиссера Сэм Тейлор-Вуд будет решать сам – так и в детстве кто-то из нас радуется спасению Красной Шапочки, а кто-то сильно переживает о вспоротом животе бедняги Волка. Но точно можно сказать, что и Э. Л. Джеймс, и Тейлор-Вуд внесли свой скромный вклад в мировую мифологию садомазохизма – во всяком случае, до них мазохистские откровения никогда не велись от лица женщины, так как считается, что в силу природы и физиологии дамы и так всегда готовы играть роль жертвы. Сознательное же желание быть строгой жертвой и даже заключить об этом соответствующий договор с правами и обязанностями сторон – совсем иной расклад, в итоге героиня «50 оттенков серого» торжествует, правда, в весьма традиционно-женской логике: она выходит замуж за Кристиана Грея. Поэтому зря феминистки невзлюбили книгу и фильм – в какой-то мере они тоже борются за свободу женщин – свободу сознательно оказаться жертвой. Хочешь, подобно Захер-Мазоху, обрести господина, готового исполнять все твои тайные мазохистские желания, – иди в магазин, накупи игрушек для взрослых, официально одобренных Э. Л. Джеймс, облачись в нижнее белье Bluebella в стиле «50 оттенков серого» и начинай охоту за наивным волком-миллионером, готовым поверить, что это он ведет изощренную игру.