В этом году в Венеции ключевой стала тема богоискательства в самых разных формах ее раскрытия. Отборщики фестиваля сконструировали программу так, что между собой «рифмовались» не только фильмы конкурсного показа, но и параллельной программы «Горизонты». Выбор победителей получился непростым и даже спорным, что в целом неудивительно. Традиционный для венецианского смотра гламурный лоск артхаусных экспериментов в последние годы как-то потускнел. Фестиваль вышел на уровень актуальных дискуссий, и в этом его главное достоинство. Немалая заслуга здесь, конечно же, принадлежит новому директору Альберту Барбера, который был приглашен возглавить венецианский кинофорум спустя двенадцать лет после своего предводительства в 2000 году.

В этот раз на острове Лидо почти не было молодых имен. Одиозных и скандальных режиссеров также не наблюдалось. А мэтры, на которых рассчитывали устроители, за редким исключением не подвели. Даже те, кому призы не достались, получили высокую оценку и приличный рейтинг на кинорынке. Например, неожиданно громкий резонанс вызвал фильм американца Хармони Корина «Отвязные каникулы» про группу провинциальных школьниц, которые, оторвавшись от видеоигр, напяливают балаклавы и идут грабить и убивать. Понятно, что режиссер делал картину без отсылки к истории с Pussy Riot, однако его работа неизбежно вызывала ассоциации именно с акциями этой российской панк-группы.

Исполнить песню в честь «Золотого льва»

«Золотой лев» достался Ким Ки Дуку и его картине «Пьета», что в переводе с итальянского означает «милосердие». Правда, итальянские корни в фильме – лишь в названии. По сюжету это типичная корейская драма с рэкетом, садистами и потоком кровавых слез, хотя и поданная в авторском исполнении. Ким Ки Дук – самый известный в Европе корейский режиссер. И пусть на родине он не входит в число влиятельных фигур кинорынка, для западного зрителя автор «Пьеты» – признанный символ азиатского артхауса. Сюжетный лаконизм, отработанная до автоматизма поэтически-живописная съемка, статичные мизансцены, немного буддистской отстраненности, чуть-чуть горячих страстей и холодного мазохизма – вот и готов фирменный почерк корейского мэтра.

В кино Ким Ки Дук пришел в 32 года, сменив френч военного на свободную одежду художника. За 16 лет он снял 18 картин. И практически каждая была сделана в первую очередь под фестивали. Так у режиссера образовалась весьма внушительная коллекция наград – разнообразные Гран-при из Брюсселя, Вальядолида, Чикаго, Фукуоке. Он был в Каннах и Берлине, но никогда не поднимался на этих престижных смотрах выше «второго места». В Венеции его отмечали дважды: в 2000-м Ким Ки Дук покорил чувствительных итальянцев радикальным «Островом», а в 2004-м собрал несколько специальных призов за «Пустой дом». И только в этом году – наконец-то Гран-при.

Картина получилась неровной, это и послужило поводом к разговорам о том, что жюри во главе с директором Альберто Барберой просто «смилостивилось» над корейцем и дало ему приз «по совокупности заслуг». К тому же Барбера – старый друг и почитатель Ким Ки Дука. Правда, подобные рассуждения не умаляют таланта режиссера и его бурной радости, с которой на церемонии награждения он традиционно исполнил со сцены народную корейскую песню Arirang, прижав к сердцу долгожданного «Золотого льва».

Богоискательство и богохульство

Сквозной же темой венецианского смотра стала проблема богооставленности человека. Сразу несколько картин, размышляющих о том, как именно религия влияет на выбираемый нами жизненный путь, были представлены единым блоком. Кстати, Ким Ки Дук стал одним из немногих, кто «не зациклился» на идее богоискательства. Возможно, именно это и помогло ему обойти конкурентов.

Откровенно разочаровал Терренс Малик. Недавний лауреат Каннского фестиваля с фильмом «Древо желания» показал в Италии картину «К чуду». Увы, ни мозаика свободного монтажа, ни подвижная камера, ни многозначительные реплики героев не спасли Малика от провала – зрители буквально освистали его фильм. Претенциозный опус с Ольгой Куриленко, Хавьером Бардемом и Беном Аффлеком действительно оказался на удивление банальным и затянутым и был неодобрительно встречен также и критиками, традиционно прощающими Малику занудность и назидательность.

Что не удалось Малику, с блеском довершил австрийский радикал Ульрих Зайдль с фильмом «Вера. Рай». Реакция на его работу была более живой и менее адекватной. После фестивального показа разгневанные традиционалисты подали на режиссера иск за оскорбление чувств верующих, что не могло не сказаться на судьбе картины – она получила лишь специальный приз жюри, хотя могла бы претендовать и на большее.

«Вера. Рай» – продолжение картины «Рай. Любовь», показанной еще в мае на Каннском кинофестивале. Главная героиня здесь – родная сестра той самой тетушки, которая в первом фильме уезжает за любовными приключениями в Кению. Пока толстушка-нимфоманка соблазняет аборигенов в Африке, ее сестра совершает духовную миссию: успевает пожить в монастыре, провести неделю без пищи в лесу, обойти иммигрантов в венских новостройках с надеждой обратить их в католичество. Это смешной, остроумный и безнадежно правдивый фильм о том, что любовь ко Всевышнему иногда мешает любви к ближнему. В центре конфликта – драматическая история взаимоотношений христианской миссионерки и ее мужа-мусульманина. Но не противоборство христианства с исламом, а схватка души с телом составляет основу картины. Однако тема метаний души и поиска близости с супругом то «небесным», то «земным» пришлась не по нраву приверженцам фундаментальных основ веры.

Не менее острая драма на религиозной почве разворачивается и в новой ленте Пола Томаса Андерсона «Мастер». Это фильм про одиночество и невозможность прижизненной встречи с Богом. Главный герой – спившийся моряк, который вернулся в Америку после Второй мировой войны и неожиданно обрел поддержку и понимание у эксцентричного адепта религиозного культа. Последний – не кто иной, как основатель сайентологии Рон Хаббард, блестяще сыгранный Филиппом Сеймуром Хоффманном. Но отнюдь не этот факт стал главным достоинством картины. Андерсон в очередной раз демонстрирует нам виртуозную режиссуру и заставляет актеров создавать на экране парадоксальные характеры. «Мастер» состоит из череды ярких и живых эпизодов, представляющих одиссею неврастеника и визионера, балансирующего от юродства к богоискательству. В чем-то история, рассказанная Андерсоном, намного циничнее того, что повествует нам Зайдль, – в «Мастере» взаимоотношения человека с Богом необратимо и без всякой надежды заходят в тупик. Однако, в отличие от своего австрийского коллеги, американец не был осужден и проклят и получил в Венеции «Серебряного льва» за режиссуру, а два его актера – Хоакин Феникс и Филипп Сеймур Хоффман удостоились одного на двоих «Кубка Вольпи», присуждаемого лучшему актеру.

На контрасте с признанными мэтрами на лучшую женскую роль жюри выбрало 22-летнюю израильскую дебютантку Хадас Ярон, сыгравшую в семейной драме «Заполнить пустоту». Лента Рамы Бурштейн посвящена не христианским, а уже иудейским религиозным метаниям – главную героиню пытаются выдать замуж за вдовца ее же собственной старшей сестры. Однако фильм интересен не только сюжетом и искренней игрой симпатичной Ярон, но и личностью режиссера. 45-летняя Рама, снявшая свою первую ленту, когда-то сама сознательно пришла в общину харедим с ее строгим религиозным образом жизни. Таким образом, это самый настоящий взгляд изнутри, повествование от первого лица. «Люди очень мало знают о мире харедим, поэтому своим фильмом я хотела восполнить этот пробел, – сказала Бурштейн в одном из интервью. – Я люблю этот мир, выбрала его сама, хотя в нем и не родилась. Но думаю, что в фильме мы слышим много голосов, думаю, что он открыт».

Приз Марчелло Мастроянни лучшему молодому актеру был присужден итальянцу Фабрицио Фалько, сыгравшему сразу в двух конкурсных лентах: «Спящей красавице» Марко Беллоккьо и «Это был сын» Даниеле Чипри. Последний также получил и приз за операторскую работу. А лучший сценарий оказался у подробной, но довольно заунывной социальной драмы Оливье Ассаяса «Что-то в воздухе» о последствиях студенческой революции 1968 года.

Российские картины на это раз оказались на острове Лидо в тени. «Измена» Кирилла Серебренникова, показанная в конкурсе самой первой, не получила ни одного положительного отклика. Как и фильм Алексея Балабанова о том же богоискательстве «Я тоже хочу», замыкавший параллельную программу «Горизонты». Но небольшой «луч света» от российского кино все-таки пробил Венецию. Внеконкурсная лента Любови Аркус «Антон тут рядом» про мальчика-аутиста принесла главному редактору журнала «Сеанс» приз «Серебряная мышка» от итальянских интернет-критиков.

А победил в «Горизонтах» еще один азиат – китайский документалист Ван Бин с лентой «Три сестры». Философ, правозащитник и самый скандальный режиссер, фильмы которого на родине запрещены. Два года назад Ван Бин показал картину о китайском концлагере «Ров» и произвел фурор на фестивале. А теперь получил «горизонтального» «Золотого льва» за душераздирающую историю о трех девочках, живущих на помойке. Именно его жесткий, правдивый и умный фильм единодушно был назван самым актуальным в конкурсе.