Информация о его телефоне недоступна. На дисплее высвечивается лишь надпись «Неизвестный номер». Разговор короток, задача проста и ясна. «Будьте через две недели в Лас-Вегасе, – говорит нам Джо Пистоне. – Я перезвоню вам в 16.00». После этого он вешает трубку. В свои 68 лет Пистоне до сих пор скрывается. В конце 1970-х под видом обычного взломщика Донни Браско по кличке Ювелир он смог внедриться в семью Бонанно – один из пяти преступных кланов, державших в страхе весь Нью-Йорк. Шесть лет ему пришлось провести среди гангстеров и жестоких убийц. Благодаря этому он стал, пожалуй, самым известным агентом ФБР всех времен и народов. Ему удалось собрать достаточно сведений, чтобы отправить за решетку 200 мафиози. На основе этой истории в Голливуде был снят фильм «Донни Браско» с Джонни Деппом и Аль Пачино в главных ролях. А недавно Пистоне написал новую книгу «Донни Браско – неоконченное дело», в которой приоткрыл вуаль таинственности над своей грандиозной секретной миссией. Через две недели в Лас-Вегасе мы ждем Джо в отеле-казино Bally's. Все готово для интервью. Фотограф устанавливает освещение. Ровно в 16.00 раздается телефонный звонок. Это Пистоне. «Вы в Лас-Вегасе?» – спрашивает он. «Да, когда вас можно ожидать в Bally's?» «Никогда, – отвечает он. – Через час увидимся в казино South Point». Он вешает трубку. South Point? Швейцар нашей гостиницы не знает такого названия. «Это в тридцати километрах на юг, посреди пустыни», – наконец сообщает нам водитель такси. Мы оказываемся на месте около 17.00. Точно в оговоренное время появляется Джо – долговязый лысый мужчина в неизменных черных очках. Он приглашает нас к открытому плавательному бассейну, где мы замечаем нескольких крепких парней. Пистоне машет им рукой. «Мои друзья, – объясняет он. – Моя охрана». В воде играют дети. Здесь, под открытым небом, в окружении множества людей, в месте, где Джо чувствует себя в безопасности, мы начинаем это сенсационное интервью.

Мафия назначила за мою голову полмиллиона долларов. И это предложение до сих пор в силе.

Она больше не контролирует азартные игры, но все еще управляет некоторыми торговыми каналами. Это могут быть поставки мыла, посуды или услуги прачечных. Вы представляете, какое количество мыла приходится всего лишь на одно казино? Таким образом они получают доступ к финансовым потокам.

 Я всегда старался действовать взвешенно. Для этого необходима определенная степень психологической устойчивости.

 До того как операция началась, я уже полтора года работал под прикрытием и не сделал за это время ни одной ошибки. Я итальянец. Мое детство прошло в старом районе, которым заправляла коза ностра. Я хорошо знал эту публику.

 Такое поведение нельзя сыграть. Одно из двух: или оно у вас есть, или нет. Я знал, как мне следует себя вести, как разговаривать, как двигаться.

 Дело в том, что я при любых обсто­ятельствах оставался самим собой и не изображал из себя какого-то крутого мафиози. Постепенно мне удалось завоевать доверие этих людей и убедить их в том, что перед ними действительно Донни по прозвищу Ювелир.

 Я хорошо выучил свою легенду. По ней я был грабителем ювелирных магазинов. Я разбирался в ювелирных изделиях и драгоценных камнях, в системах сигнализации. Знал, каким путем можно проникнуть в здание и как вскрыть сейф. И мог заработать для них деньги.

 Прежде всего необходимо огромное терпение. Нужно знать, кто находится под колпаком и как себя ведет. Я посещал определенные бары и рестораны, сначала Little Italy на Малберри-стрит, соответствующие заведения на Манхэттене и в Бруклине, где ошиваются такие типы. Засветился там. И наконец кто-то из них заговорил со мной.

 Процесс шел очень медленно. Ведь на этом этапе они думают, что используют вас, в то время как на самом деле вы используете их. Мне приходилось шаг за шагом преодолевать преграды. В течение восьми месяцев я работал с определенным человеком и однажды вечером просто выложил перед ним на стол несколько бриллиантов со словами: «Посмотри, у меня есть камушки, хочу получить за них столько-то. Думаешь, мне удастся их толкнуть?»

 Вера. Каждого когда-то ожидает его смертный час. Если ваше время пришло, тут уже ничего не попишешь. Надо просто верить, что пока еще этот час не настал. Какой момент был самым страшным за все шесть лет работы под прикрытием?

Когда однажды мафиози заявили мне: «Если ты сейчас не сможешь убедить нас, что ты в самом деле похититель драгоценностей, тебя вынесут из этой комнаты завернутым в ковер».

 Все дело в манере общения. Я должен был выдать себя за того, кем не был, не выказывая признаков страха и даже не потея при этом. Если вам такое не под силу, можете сразу распрощаться с жизнью. Как-то раз меня обвинили в том, что я увел у семьи партию наркотиков на четверть миллиона долларов. Устраивались «разборки» и «стрелки», чтобы выяснить, причастен ли я к этому. Если вам удается пройти проверку, вас поздравляют. В противном случае вас сажают в машину и везут «на прогулку».

 Я виделся со своей семьей один раз в пять-шесть месяцев, проводил с ней всего день или два. Поэтому мне не приходилось полностью перестра­иваться. И так как я всегда остаюсь самим собой, никаких сложностей не возникало. Проблемы у секретных агентов начинаются тогда, когда они пытаются изменить свое поведение.

 Я был убежден, что моя разлука с ними идет на благо общества, и знал, что со временем они меня поймут.

 Не знаю. Одна из причин, по которой мы остались вместе, заключается в том, что я не отдалялся от нее эмоционально.

 Я должен был взять ту роль, в которой выглядел бы правдоподобно. И которая не имеет ничего общего с «мокрухой». Если ты выдаешь себя за угонщика машин, это значит, что тебе надо каждый день, каждую ночь угонять автомобили. А вор может всего лишь раз в месяц пойти на дело и получить кучу денег. Кроме того, большинство похитителей драгоценностей работают в одиночку.

Можно сказать так: есть некоторые преступления, на которые можно пойти, когда речь идет о высокой цели.

 Мне нельзя было совершать насилие, застрелить или избить кого-нибудь. Но некоторые виды правонарушений, например взлом, разрешались.

Да, это так. Если вы не в состоянии оставаться сконцентрированным на поставленной задаче и выполнять свой долг, есть вероятность, что вы скатитесь по наклонной.

 Время от времени ее члены сводят счеты друг с другом.

 Это было непросто. Я все же получил задание ликвидировать нескольких лиц. К счастью, те, кого мне надо было прикончить, уже знали, что дело принимает такой оборот. Им удалось своевременно убраться и залечь на дно.

 Нет. И еще раз нет.

 Его прятало ФБР. Таким образом создавалась видимость, что его ликвидировал я.

 С помощью общественных телефонов. Везде стояли телефонные будки. А у меня в кармане всегда имелась мелочь.

 Ну, не минут, а часов. Никто из группы наружного наблюдения меня не подстраховывал. Поэтому приходилось звонить, сообщать, что должно про­изойти, и надеяться, что они прибудут вовремя.

 Большую ее часть я держал в своей голове. Сам решал, что важно, а что не очень. Все ценные сведения запоминал и по нескольку раз передавал по телефону.

 Кого убирают мафиози? В основном – своих же собственных приспешников. Они не убивают обычных граждан.

Конечно. Я провел под прикрытием шесть лет. Можете представить, как досадно было преступникам осознать, что они сами приняли в свои ряды агента ФБР.

Внутри клана развернулась война, было убито слишком много людей. Я тоже находился в списке обреченных.

Нельзя вести операцию, видеть их семь дней в неделю, 365 дней в году – и не питать к ним определенных чувств. Но я должен был всегда помнить, что имею дело с гангстерами, которые убивают своих лучших друзей.

Так он дал понять, что доверяет мне.

Я был там не для того, чтобы кого-то ликвидировать, а чтобы собрать доказательства и отправить преступников за решетку. Они сами выбрали этот образ жизни. Гангстеры рано или поздно попадают в тюрьму или их убивают – такая уж у них судьба.

После окончания операции Лефти через своих адвокатов дал мне знать, что искренне меня ненавидит. Но Сонни Блэк сказал своей подруге: «Донни был лучше, чем я. Чем все мы вместе взятые. И всего лишь выполнял свою работу». Он также добавил: «Браско не вынуждал нас совершать то, что выходило бы за рамки нашей обычной деятельности. Он никогда не провоцировал преступления, на которые мы бы не пошли в ином случае. Он просто был лучше нас».

Со стороны Сонни? Да.

Они делали то, во что верили. А верили они в гангстерский образ жизни. Когда они узнали, что я работаю под прикрытием, то так и остались настоящими гангстерами. Сонни вел себя как мужчина. Он мог бы сразу пойти в ФБР и стать информатором, но не сделал этого. Лефти чуть не убили, ФБР подоспело как раз вовремя. Он просидел пятнадцать лет в тюрьме, не проронив ни слова. Его выпустили на свободу только тогда, когда выяснилось, что он смертельно болен раком. У него была возможность согласиться на сотрудничество и скостить себе срок, но он этого не сделал. За это я его уважаю.

Настоящая мафия далеко не так романтична. Не все бандиты могут цитировать Аристотеля и Сократа. Они гангстеры, воры и убийцы.

Чтобы развеять миф о мафии. Развенчать романтическую идею о том, что она бессмертна. Показать, что ФБР может внедриться в нее и засадить за решетку не только мелких рыбешек, но и боссов. Публика очарована мафи­ози, но они, как и все остальные преступники, уязвимы и могут попасть в тюрьму.

Чтобы вести определенный образ жизни, бандитам необходимо каждый день идти на преступление. Такова их работа. У кого-то есть криминальный талант к совершению краж, другие не так удачливы. Некоторым удается скопить какие-то деньги, остальным – нет. Все как в любой другой профессии.

У них все точно так же, как и у обычных людей. Кое-кто имеет средний достаток, но правильно распоряжается деньгами, так что ему хватает. В то же время я знал парней, которые за один день зарабатывали 100 тысяч долларов – и через два дня у них снова было пусто в кармане. Они спускали все на казино и прочие развлечения. Деньги в мафии крутятся. А сколько получить и сколько скопить – это ваше личное дело.

Организованную преступность нельзя искоренить полностью. Всегда есть люди, которые не хотят работать. Но мы все же нейтрализовали ее. В то время коза ностра частично контролировала американскую экономику: все крупные профсоюзы, грузоперевозки, строительство, легкую промышленность, рыбные аукционы… Она имела власть над политиками и судьями, которых лоббировала. Мы отняли у нее эту власть, когда отправили за решетку людей, подмявших под себя различные сферы бизнеса.

Да. Но я выполнял свою работу не из-за денег и медалей. Я просто хотел поступать именно так. Верил в то, что это для всеобщего блага и ради моей страны. W