В марте 2012 года Тонино Гуэрра отметил 92-й день рождения, а через пять дней умер. Но не этот скорбный факт стал поводом вспомнить о его жизни. Ведь по-настоящему умирает лишь тот, кто забыт. Тонино Гуэрра только начинает свою вторую, посмертную творческую жизнь. И его роль в мировой культуре нового века нам еще предстоит осознать.

Между Феллини и Антониони

Всех, кто был близок к нему (а таких счастливцев сотни), он удивлял широтой своих интересов. Напоминал человека эпохи Возрождения. Хотя прежде всего был человеком кино ХХ столетия. И остался в памяти многих как сценарист сотен фильмов, любимый соавтор Феллини и Антониони, номинант на «Оскары», лауреат Канн, последний из плеяды ушедших свидетелей золотого века европейского кинематографа. При этом человек, умудрявшийся всю жизнь оставаться в тени своей славы, не гонялся за успехом. Наверное, потому, что не отметился ни в одном скандале.

Многим режиссерам идеи для фильмов Гуэрра раздавал безвозмездно. Что поделать, у него их всегда было в избытке. Щедро одаривал друзей-режиссеров сюжетными коллизиями, сценами, характерами, образами будущих героев. Одним придумывал все от первой и до последней строчки, другим – лишь обозначал сюжет или фабулу. Сам Тонино никогда не мечтал о профессии режиссера. «Слова живут дольше и лучше сохраняют идею автора», – не раз повторял он в интервью.

Любил приезжать в киноакадемии, общаться со студентами, поражать их простотой и отзывчивостью. Самую формальную беседу превращал в увлекательный разговор о профессии. Из любого спора выходил мудрым афоризмом. Не претендуя на авторскую славу, он всякий раз высоко ставил роль кинодраматурга. Считал, например, что сценарист должен быть мудрее режиссера, стать его мыслью, речью, голосом, пульсом. Так как это главное, на что может рассчитывать сценарист, сотрудничая с режиссерами-гениями. В противном случае – если драматург хочет, чтобы его замысел сохранился, он должен сам сделать свой фильм.

Итальянский неореализм – это и его детище. Сегодня, как и полвека назад, фильмы неореалистов поражают ясностью и чистотой кадра, приковывают внимание изобразительной живописностью. Возьмите любое сочетание: «Красная пустыня» Микеланджело Антониони и «Дорога» Федерико Феллини, «Христос остановился в Эболи» Франческо Рози и «Земля дрожит» Лукино Висконти… Картины разные и вместе с тем похожие. Они содержат общий живительный концентрат, чистый и неподдельный, которым питалось время конца 1950-х – начала 1960-х и состав которого в наши дни навсегда утрачен.

Зигзаги судьбы

Тонино Гуэрра родился 16 марта 1920 года в небольшой итальянской деревушке Сан-Арканджело-ди-Романья. И прожил в этих краях практически всю жизнь. В 1943-м в немецком концлагере в Тройсдорфе начал писать стихи. В лагерь попал прямо с площади соседнего городка Пеннабилли, вместе с быками, которых фашисты гнали на убой. Вернулся через два года на вокзал той же площади. «Именно там я стал понимать, как важна жизнь. Помню, когда нас освободили, я был так счастлив, что мог смотреть на бабочку без желания ее съесть», – часто вспоминал Тонино.

Его родители были простыми крестьянами, о чем он всегда упоминал с гордостью. И всю жизнь стремился постичь азы крестьянской мудрости, главным из которых называл умение жить в гармонии с природой. После войны поступил в университет города Урбино, решив стать педагогом, но на волне кинематографического бума, вызванного, кстати, американским кинодесантом, увлекся кино.

Первое упоминание его фамилии в титрах пришлось на 1953 год. Это был фильм «Люди и волки» молодого Джузеппе де Сантиса. Вспоминая тот факт, Тонино признавался, что никаких волков и никакой охоты снять им не дали, тем не менее в его фильмографии появилась первая строчка. Постепенно сценарии стали его основным видом деятельности. А режиссеры наперебой заваливали предложениями. Среди них – Марио Болоньини, Дамиано Дамиани, Марио Моничелли, братья Тавиани, Франческо Рози.

1960 год и фильм «Приключение» свели его с Микеланджело Антониони. С тех пор они стали друзьями, а Тонино окажется причастным ко всем шедеврам режиссера («Ночь», «Затмение», «Красная пустыня», «Фотоувеличение», «Забриски Пойнт»).

Антониони, с которым Гуэрра сотрудничал до самой последней ленты «За облаками», – режиссер фильмов для узкого круга интеллектуалов. Любил, например, раскрашивать картины в необычные цвета. Так, желтая пустыня превращалась у него в красную, а синее небо – в белое. Диалоги, по собственному признанию классика европейского артхауса, его не интересовали. И хотя они редко соглашались друг с другом, Гуэрра как соавтор был Антониони крайне необходим. Он занимался поиском новых мотиваций для героев, формулировал новые смыслы и новые метафоры.

Еще труднее было работать с Федерико Феллини. Тонино вспоминал: «Диалог для него начинался только на стадии дубляжа – его интересовали персонажи, а не актеры». Интересно, что Феллини родился в одном и том же с Тонино году – 1920-м, по соседству с его деревней, в городке Римини. У них было похожее детство, отрочество и юность. Однако земляки долгие годы ухитрялись обходиться друг без друга. Каждый шел своим путем. Опыт первого сотрудничества состоялся, когда обоим перевалило за пятьдесят.

Только в 1973-м вышла первая совместная картина – ностальгический «Амаркорд», получивший «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке. Сценарий вырос из пьесы, которую Тонино Гуэрра написал после долгих совместных бесед и воспоминаний из довоенного детства. Вместе они вошли в историю кинематографа еще с двумя картинами: «И корабль плывет…» и «Джинджер и Фред».

Гуэрра пережил Феллини на целых двадцать лет. Но каждый день помнил о нем, следовал общим идеям и интересам. В Римини в честь друга открыл ресторан La Sangiovesa, который украсил собственными картинами. Устраивал выставки рисунков режиссера. Подарил родному городу памятник – маэстро Феллини и его жене, актрисе Джульетте Мазине.

Еще один долгосрочный проект – сотрудничество с греческим режиссером Тео Ангелопулосом. В 1998 году «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах получила лента «Вечность и один день». Фильм «Пыль времени» стал последней работой в кино для обоих. Тео Ангелопулос ушел из жизни на два месяца раньше Тонино Гуэрры.

В плену у русского духа

Он любил дорогу. Однако путешествовал практически всегда в одном направлении – Рим, Киев, Москва, Ленинград, Тбилиси, Ереван. Особенно часто приезжал в Москву. Во времена СССР здесь его знали не хуже, чем на родине. И уважали не только кинематографисты, но и театралы, литераторы, поэты. В Советском Союзе выходили его книги стихов, романы, пьесы. Но главное – Тонино олицетворял собой итальянский кинематограф, который советские интеллектуалы просто обожали. Когда в СССР в подвальных кинозалах под видом кинолекториев показывали картину Феллини «Амаркорд», очередь занимали с глубокой ночи.  

Впервые Гуэрра приехал в Москву в 1975-м. Больше всего он хотел увидеть снег, который был его детским наваждением. А еще Тонино ждало знакомство с русской литературой, театром, новыми друзьями, которые останутся на всю жизнь: Георгием Данелией, Беллой Ахмадулиной, Борисом Мессерером, Ираклием Квирикадзе… В Москве Гуэрру ждали перемены и в личной жизни: он встретил свою будущую жену – редактора «Мосфильма» Леонору Яблочкину. Спустя почти два года коротких встреч и переписки они поженились. Свидетелями на их свадьбе осенью 1977-го были Микеланджело Антониони и Андрей Тарковский.

Сергея Параджанова и Андрея Тарковского Гуэрра ценил особенно высоко – за живописность кадров, мудрость замысла и завораживающую красоту сцен. Встреча с Тарковским, который по своей натуре был если не миссионером, то точно религиозным мистиком, послужила тому, что Гуэрра влюбился в русскую религиозную культуру.

Однажды, перелистывая архив газетных вырезок, которые Тонино собирал по профессиональной привычке, Тарковский наткнулся на заметку, которая в буквальном смысле «свела его с ума»: отец семейства решил, что наступает конец света, и вместе со всей своей семьей забаррикадировался в собственном доме… Эта история стала толчком к совместной работе над фильмом «Ностальгия».

Неиссякаемый источник жизни

В 70 лет Тонино увлекся византийской керамикой и трудами Павла Флоренского. После 80 решил заняться реставрацией и изготовлением домашней мебели. «Я приблизился сам к себе, к сущности, которая во мне есть, чтобы найти ту наивность, присущую крестьянам, когда они сами себе строили мебель». В 90 лет – начал говорить, что напоминает себе Улисса, странствующего по волнам памяти.

Последние десять лет он прожил в городке Пеннабилли. Сюда через Рим и Римини пролегает дорога к дому Тонино Гуэрры, адрес которого знает каждый мальчишка. Тот дом был всегда полон: птицами, звуками, друзьями, молодыми драматургами, гостями и случайными туристами. С крошечной пьяцетты этого старинного городка когда-то началась его карьера сочинителя, отсюда Гуэрру увезли в концлагерь, сюда он вернулся после войны. «Я знал сорокалетних, которым было скучно жить. И женщин любить им тоже казалось скучно... Жажда жизни – это нужно как-то заслужить, это дар, подарок откуда-то свыше», – вспоминаются сегодня его слова.

А еще в Пеннабилли у стен админист­рации красуются вдохновенные послания мэру городка, а также солнечные часы на торцах домов, тотемы с крылатыми афоризмами, чтобы веселить путников по дороге… И это тоже придумал Тонино. Здесь он построил часовню в память Андрея Тарковского и скульптурную композицию в память Феллини и Джульетты Мазины. Собрал более 60 редкостных сортов фруктовых деревьев, описанных в старинных книгах времен Екатерины Медичи. Теперь на бывшем пустыре за городом есть музей под открытым небом, где к тому же можно попробовать невиданные фрукты.

И хотя дом этот опустел, каждое утро сюда прилетают птицы, сбегаются десятки кошек, которые и раньше собирались здесь на обед со всего города. В доме открыты двери его мастерских, уставленных керамическими фигурками. А стены увешаны коврами Параджанова, рисунками Феллини, фотографиями с Антониони, Тарковским, Феллини, Джульеттой, женой Леонорой.

Тонино всю жизнь признавался, что самое сильное впечатление получал от созерцания явлений природы – восхода солнца, заката на море, пения птиц или жужжания пчелы. Пада­ющий снег мог околдовать его и отвлечь от любого занятия. Он часами наблюдал за передвижением облаков. Его ясный ум и чистые помыслы всегда устремлялись ввысь. А мудрые открытия еще долго служили бы людям. Но вот настало время – и Тонино Гуэрра вернулся в свою деревню Сан-Арканджело-ди-Романья, чтобы завершить земной путь там, откуда начал.

А за месяц до смерти он поделился еще одним открытием: «Раньше я скептически относился к тому, что Антониони менял цвет пейзажа, деревьев. Тогда мне это казалось диким. А недавно я понял: его находки гениальны! И сколько лет пришлось прожить, чтобы понять уникальность этой работы с цветом!» В этом наив­ном признании путника, присевшего отдохнуть в кругу времени и вспомнившего о друге, – весь Тонино. Вот, кажется, он немного передохнет, встанет и, приветливо помахав рукой, снова отправится в путь.