В начале спектакля три актера в костюмах из разных эпох – петровском кафтане, дворянской шинели и современной куртке (Павел Хрулев, Максим Керин, Дмитрий Кривощапов) – поднимаются из зала на сцену и читают пролог из «Медного всадника». Блистательный Петербург возносится из «топи блат», Нева готовится затопить город, предапокалиптическая атмосфера обрывается монтажным стыком. И вот уже 1837 год, в гостиных обсуждают, как в Третьем отделении «отодрали Пушкина»,
«чистейшей прелести чистейший образец» Наталья Гончарова крутит роман с Дантесом, «молочнице задолжали», Николай I недоволен, Бенкендорф, узнав о предстоящей дуэли, велит жандармам ехать «не туда». Трагически звучит тема уничтожения Мастера, полицейского произвола властей, тяжелой поступи Медного всадника. Второй акт будто выныривает из того же Зазеркалья: гуманист Василий Голицын печется о  народном благополучии и строит планы, как подвести Россию к реформам, но к власти приходит истеричный мальчишка, 17-летний Петр со своими радикальными взглядами и параноидальным стремлением к порядку. Этот диктат столетие спустя и погубит Мастера. Против него-то и протестует Евгений из «Медного всадника». А что было бы, если Трехглазов действительно пристрелил бы Петра? Как повернулось бы колесо истории? Алексей Бородин раскладывает театральный пасьянс, предлагает поразмышлять над этим эффектом бабочки, препарирует природу власти и показывает, как причудливо времена отражаются друг в друге.

Алексей Бородин
режиссер, народный артист РСФСР
Я хотел ставить «Последние дни» Михаила Булгакова. И в то же время Борис Акунин прислал мне пьесу о конце правления царевны Софьи и ее фаворите Василии Голицыне. И мне пришла в голову шальная мысль соединить два этих текста. Дальше нужно было разрешение от автора. Булгакова уже не спросишь, объясняю свою идею Акунину. Секундная пауза, а потом он говорит: «И очень хорошо соединяется. Пушкин ведь написал “Медного всадника”, а у меня тоже Петр». Так родилась композиция, в которой удивительно перекликаются времена. Даже не перекликаются, буквальности тут нет, но отражаются друг в друге: пушкинская эпоха – в булгаковской, время становления Петра – в пушкинском времени. Мне кажется, что и сам театр есть отражение того, что происходит с людьми. Впервые я сделал спектакль, в котором переплетаются разные литературные произведения. И в каждом из них важна тема невозможности гармонии.

Виктор Панченко
актер, исполнитель ролей Дантеса и молодого Петра I
В первую очередь мои герои – авантюристы. Но не от скуки, а от желания и умения жить. Этот авантюризм не отменяет их внутренних комплексов, страхов и проблем, но они стремятся жить, как им хочется: держать все под контролем – у Петра, красиво жить, ухаживать за первой светской красавицей и женой первого поэта – у Дантеса. Способы, которыми они добивались желаемого, у обоих героев были достаточно рисковыми, страшными, и мораль у каждого была своя.
Работа над этими ролями – это, во-первых, отличная возможность узнать много нового и интересного, разгадать загадки этих личностей, их внутренние противоречия. Ведь ответы на многие вопросы настолько глубоко похоронены в архивах, что теперь до них невозможно докопаться. Мне хотелось для себя решить, почему что-то в нашей истории случилось именно так, а не иначе. Как такой человек, как Петр – внутренне искривленный, искореженный, существовавший в вечном напряжении, – сумел не просто выжить, но и претворить в жизнь все свои мечты, сумел при этом любить новые технологии, путешествия, саму жизнь.
А во-вторых, работа над каждой ролью – это возможность по-новому узнать себя, посмотреть на собственную жизнь, увидеть в себе какие-то новые черты характера, стремления и подумать, нужны они или стоит от них избавиться.