На ваш взгляд, насколько художник должен и может быть свободным?

Я убежден, что художник должен быть абсолютно свободен от всего, кроме своих профессиональных обязанностей и чести. Собственно, от этого не должен освобождаться никто, но художник – особенно. Я допускаю зависимость от взглядов, убеждений, направленности творческой деятельности – они не исключают свободу личности в обществе. Хуже всего, конечно, когда художник становится заложником идеологии, политического строя. Уверен, что он должен быть выше всего этого и даже не вступать в политические партии, какими бы прекрасными они ни были. Другой вопрос, когда речь идет непосредственно о работе над конкретным заказом. Принимая заказ от государства или частного заказчика, ты в первую очередь для себя осознаешь, насколько тебя устраивает предлагаемая тема, видишь ли ты себя в ней, не входит ли она в конфликт с тобой, сможешь ли ты реализовать в ней собственные творческие замыслы. В каком-то смысле художник должен диктовать условия заказчику, образовывать его, помогать понять мир художественного творчества. И умный заказчик, безусловно, будет доверять ему, особенно если художник – человек опытный, заслуженный. Заказчик лишь обозначает тему, а дальше выслушивает предложения. В моей карьере все предложения, исходившие от меня, были приняты заказчиком. В этом я был независим – никогда не воспринимал любое задание буквально, а как круг задач, которые должен охватить и предложить единственное, на мой взгляд, решение, приемлемое и для клиента. Если он не будет его принимать, то моя задача – убедить его.

Такая схема работы, как вы описываете, нечасто встречается, как я могу судить?

Конечно, угождать вкусам и быть сговорчивым проще всего. Возможно, на этапе обсуждения проекта будет легко потрафить каким-то чувствам клиента, но конечный результат, как говорит мой опыт, не устроит никого. При таком отношении результат окажется неполноценным или даже позорным. За примерами далеко ходить не надо: они окружают нас повсюду.

С кем комфортнее работать – с частным заказчиком или с государственным?

С частным, конечно. Как правило, он в жизни что-то лично создал сам и понимает, как и что делается, какие реальные затраты ложатся на художника. В итоге возникает индивидуальная договорная цена, являющаяся объективной оценкой конкретного художника. Нельзя всех уравнять одними расценками. А если вы не смогли договориться, то мирно расходитесь. Пауза, возникающая при этом, нередко бывает необходима художнику для передышки, осмысления своего пути, поиска новых приемов. Ведь полная загрузка – тоже не благо для художника: он вынужден нанимать студентов, работников, все происходит в жестком временном режиме, в конце такой спешки и низкого качества в городах появляются десятки совершенно убогих памятников. Я против такого подхода и все свои работы выполняю самостоятельно. В этом тоже есть свобода: несу полную ответственность за каждый кусок глины в подписанной мною скульптуре.

Среди ваших работ каков процент так никогда и не вставлялся, не нашел заказчика?

Гигантский. Огромное количество идей, работ, которые по тем или иным причинам не вышли из мастерской. Но дело не в процентах, часть своих скульптур я не показывал, потому что просто не могу найти им соответствующую площадку. В 2006 году у меня прошла персональная выставка в Пушкинском музее. Это самое, я считаю, топовое место, после него крайне сложно найти подходящую площадку. А мне бы хотелось показать, что делаю. Ведь меня считают монументалистом, а я занимаюсь вообще любой скульптурой, вплоть до ювелирки, – диапазон у меня широкий. А люди этого просто не знают, мало кто приходит ко мне в студию и имеет возможность в этом убедиться. Интернет не дает представления о скульптуре, поскольку она трехмерна и должна быть представлена в пространстве. Как нотный лист: музыкант считает мелодию, а простой зритель пройдет мимо и не обратит внимания. Скульптуру на экране может оценить только профессионал, простому зрителю нужно увидеть ее в пространстве.

Для скульпторов переход из станковистов в монументалисты и наоборот – логичный шаг, связанный с внутренним профессиональным ростом, или индивидуальный путь каждого конкретного художника?

Я объясню, как это было в советские времена. В Строгановском училище была кафедра монументальной скульптуры – архитектурно-декоративная. То есть до нас доносилась идея, что скульптура не может существовать сама по себе вне пространства. Она выполняет ряд сопутствующих задач: оформление зданий, площадей, может стать образующей архитектурной доминантой определенного района. Сегодня такой подход разрушен. В других школах преподают станковую жанровую скульптуру – студентов учат лепить детали, создавать образ, а что дальше с ним делать – непонятно. Обратите внимание: мы получаем кучу памятников, которые являются лишь увеличенной станковой скульптурой, в ландшафте города выглядящей неоправданно.

Как я понимаю на примере памятника Булату Окуджаве, мы получаем не только скульптуру поэта, но и площадку, органично вписывающуюся в арбатский дворик?

Вы сами и ответили на свой вопрос. В случае с Бродским нужно было уже искать новое решение – ведь площадка, где располагается памятник, просматривается из окон автомобилей, троллейбусов, там ходят пешеходы, и задействовать надо было все группы зрителей. Поэтому фигуры в композиции разнесены в глубину и по мере движения их восприятие меняется – они находятся в постоянном движении и в этом есть что-то театральное. Чтобы раскрыть некоторые мои секреты этой композиции, нужно прочесть отдельную лекцию. На мой взгляд, 90 процентов современных скульпторов не понимают, что такое скульптура, они знают, как вылепить фигуру, но это же не одно и то же.

Преподавательской деятельностью вы не занимаетесь?

Нет, и учеников у меня нет. Я не хочу терять время, преподавая, у меня его просто нет. Пусть учатся на моих работах. Мы ведь учимся у древних мастеров и не ждем от них лекций. Последователи у меня имеются, значит, какую-то преподавательскую функцию я выполняю. Считаю, что самая совершенная система образования была в эпоху Возрождения – когда мастеру родители отдавали своих детей в помощники и еще платили за это. Так Микеланджело пришел к Гирландайо. На этапе, когда подмастерья становятся самостоятельно мыслящими, самодостаточными, они отпочковываются. В процессе работы с наставником они смотрят, перенимают опыт, навыки работы с материалом. Когда Гирландайо понял, что юный Микеланджело достиг той степени мастерства, которая стала мешать ему самому, то отпустил его от себя. Владимр Цигаль ежегодно приводил мне своих академических стипендиатов, я читал им лекции. Суриковский институт не первый год приглашает меня в свою ГЭК на защиту дипломных работ.

В 1993 году вы создали серию декоративных композиций «Часы» с драгоценными камнями. Расскажите подробнее об этом проекте: какие были использованы механизмы, камни, и чем ваши часы отличаются от обычных настольных моделей?

Эту серию я специально сделал для участия в швейцарской часовой выставки в Базеле в 1993 году. Нужно помнить то время: только рухнул старый строй, антикварные магазины вдруг наполнились псевдостаринными часами, фальшивыми каминными, сознание людей было еще сковано жесткими рамками хрущевок, в которых они выросли. Я предложил такой формат скульптуры, новый, непохожий, находящийся на острие моего вкусового восприятия. Серия была принята с успехом: выставлялась в Академии художеств, в темном зале, со специальной подсветкой. Пресса много писала. Казус в том, что я так увлекся работой, что опоздал к открытию выставки в Базеле на месяц.

Насколько я знаю, вы очень работоспособны, и, соответственно, ваше отношение к времени должно быть особым. Каждый час вашего бодрствования вы оцениваете как единицу, в которую можно что-то сделать? А час, который вы уделяете отдыху, не жалко?

Я мало отдыхаю и очень быстро – дней пять вполне достаточно. Иногда просто хочется посидеть на берегу, попить вина, покупаться, а иногда наоборот – почему бы не поехать в Италию, не насладиться двумя-тремя городами с их замечательной архитектурой. Италия для меня – лучшая страна. Там каждая улица, каждый дом – музей.

Над чем вы работали в последнее время и сейчас?

Я сделал мемориальную доску Варламу Шаламову, ее открытие прошло 30 сентября в Чистом переулке, дом 8, где писатель жил. 17 ноября откроется памятник Егору Гайдару во дворе Библиотеки иностранной литературы. Приступаю к изготовлению бюста Чингиза Айтматова. При этом делаю серию ювелирных изделий. Возможно, ювелиры не поймут ее, она отличается брутальностью – это все же скульптуры. Между делом выполняю призы и награды – мелкая пластика также может содержать в себе монументальную идею.