«Все шампанское, выпитое мною во всю жизнь, разыгралось однако ж во мне и что-то стало теплее на душе. Я подбавил еще свеженького, и что-то поэтическое забурчало в желудке», – писал 22 августа 1838 года Петр Андреевич Вяземский, поэт, франкофил и бонвиван, подъезжая к Эперне, лежащему по дороге из Франкфурта в Париж. Путь до французской столицы занял у Вяземского целые сутки. 175 лет спустя мы проделаем его, правда, в обратном направлении и имея под капотом Peugeot 508 156 лошадиных сил, всего-то за каких-то два часа.

Союз лозы и розы

Плавно и бесшумно наш Peugeot 508 скользит по шампанским дорогам. Путешествовать на самой топовой и аристократичной по чистоте дизайна модели Peugeot – истинно французское удовольствие. Эта машина вообще отлично подходит для дальних поездок: просторно и удобно здесь не только в первом, но и во втором ряду; в салоне тихо благодаря плотной шумоизоляции и совершенной аэродинамике; автомобиль хорошо «держит» дорогу и послушно заруливает в поворот. Но главное – как часто это бывает у французов, премиальный Peugeot экономичен по топливу, на что обязательно обращаешь внимание, когда приходится платить не только на заправках, но и на дорогах. И все это при высокой путевой скорости.

Но мы никуда не спешим, а потому можем позволить себе свернуть с главного шоссе, прямого и широкого аж до неприличия, на сельские тропы, узкие и вертлявые, с двух сторон плотно окруженные стройными рядами виноградников. Причудливыми волнами они уходят под самый горизонт – Шампань лежит на холмистом плоскогорье, и кажется, что нет конца и края этому ярко-зеленому морю. Кое-где крупными мазками по нему разбрызганы алые пятна. Это розы. Но высаживают их отнюдь не для услады взгляда досужих путешественников. Роза – индикатор здоровья виноградной лозы: чем краснее и ароматнее она будет, тем меньше виноделу стоит беспокоиться о судьбе будущего урожая.

Кстати, идиллический сельский пейзаж Шампани некогда расстроил нашего друга Петра Андреевича. «Я не нахожу Франции во Франции. Все тихо, все безмолвно! Нет ни одной водевильной сцены. Ни слова я не слышу о политике. Cette belle France – Тамбовская губерния», – жаловался Вяземский в письмах. Но Шампань, наравне со своей извечной соперницей и соседкой, такой же сельскохозяйственной Бургундией, и есть во многом подлинная Франция. В этом был убежден, например, Фернан Бродель, автор монументального труда L'identité de la France («Что такое Франция?»). По его мнению, именно благодаря знаменитым шампанским ярмаркам XIII века, о которых мы все в той или иной степени читали в школьных учебниках, готическая (французская по происхождению) архитектура распространилась по всей Европе, возвысив Францию как никогда ранее. Шесть столетий спустя легкие игристые вина из Шампани восславили страну с еще большим размахом, чем громадные соборы. Ведь сказано же было еще Плинием Старшим в древнеримские времена, когда в этом регионе появились первые виноградники: In vino veritas.

При этом не стоит забывать, что Шампань – самый северный винодельческий регион Франции. Именно здесь проходит незримая граница, за которой виноград уже не вызревает. Умеют же французы правильным образом выбирать себе территорию, а также превращать пороки в достоинства! Как это и произошло с шампанскими винами, в которых вожделенные пузырьки – всего лишь недостаток прохладного климата, при котором углекислый газ, основной побочный продукт спиртового брожения, превращает тихое вино в игристое. Правда, благодаря непосредственной близости к богатой Северной Европе Шампань всегда без проблем сбывала свои вина. Но подлинное признание провинция обрела только во второй половине XVII века, с началом массового производства бутылок, когда и стало возможным появление полноценного игристого напитка.

Так, любуясь красотами и вспоминая историю появления на свет великих шампанских вин, мы подъезжаем на нашем Peugeot 508 к Эперне – винной столице Шампани.

Эперне: по главной улице с шампанским

Все великие винные города – будь то Бордо, бургундский Бон или шампанский Эперне – словно толстовские семьи, очень похожи друг на друга в выпавшем на их долю счастье. Конечно же, речь не идет об архитектуре или достопримечательностях (они во Франции в каждом регионе всегда свои, неповторимые), имеется в виду то буржуазное довольство и благополучие, которое неприкрыто ощущается здесь буквально повсюду.

В Эперне его главный оплот – авеню де Шампань (avenue de Champagne), центральная улица, застроенная особняками XVIII–XIX веков. Впрочем, «особняк» – слишком скромное слово для обозначения этих помпезных сооружений. Некоторые из них – самые настоящие дворцы, окруженные чудесными садами и ажурными оградами, на которых красуются гигантские логотипы именитых шампанских домов. Традицию селиться на этой улице ввел Николя Рюинар, местный суконщик, первым начавший в 1729 году производство игристого вина в его современном виде. Правда, несколько лет спустя, в 1764-м, он перенес штаб-квартиру в Реймс, но «игристые» виноделы уже обосновались на rue du Commerce (так непритязательно называлась эта улица до 1925 года).

Конечно, приехав в Эперне, надо обязательно погулять по авеню де Шампань, восхититься ее архитектурным великолепием, рассмотреть скульптурные украшения на фасадах, посвященных виноделию и культу Бахуса, может, даже посетить Музей истории шампанских вин. Но это лишь внешняя сторона. Чтобы глубинно познать этот город, необходимо оказаться в буквальном смысле на самом его дне.

Как и положено винной столице, Эперне имеет не только мир верхний, но и нижний – и стоит на разветвленной сети подземных погребов общей протяженностью 110 километров. Винные подземелья Шампани – вообще одни из самых громадных во Франции. Уже к середине XIX века, а скорее всего, даже раньше, в них могла свободно проехать повозка, запряженная четверкой лошадей. Оказаться в этом винном чреве, чтобы увидеть, как в прохладе и тени, в глубоких залежах известняка вызревает лучшее на свете игристое вино, – вот подлинная цель всех, кто приезжает в Эперне. Тем более что цены на дегустационные туры, откровенно говоря, здесь просто смешные.

Отвильер: в гостях у дома Периньона

Долгие столетия в Шампани выращивали виноград и делали из него вино. Оно не всегда вело себя адекватно: искрилось, пенилось и взрывалось. Многие виноделы пытались бороться с этим, понять причины, приспособиться и усовершенствовать процесс. Но имя лишь одного из них навеки осталось в истории – Пьера Периньона, монаха-бенедиктинца, обычно называемого домом (господином), почти официально считают создателем игристого вина. Правда это или нет, и скромному келарю аббатства Сен-Пьер д’Отвильер просто повезло – тема отдельного рассказа. Но как бы там ни было, оказавшись в Эперне, обязательно преодолейте лишние семь километров и посетите маленький городок Отвильер, где жил, трудился, молился Богу, экспериментировал с процессом двойного брожения, умер и был похоронен знаменитый дом Периньон.

Отвильер – отражение сути Шампани. Даже рельеф городка в миниатюре повторяет холмистый ландшафт провинции: на его узких и не слишком длинных улочках постоянно придется то подниматься в горку, то спускаться с нее. А добравшись до самой высокой точки, узреть, как на ладони, Эперне и долину реки Марна, утопающую в виноградниках. Но идите туда медленно, внимательно смотря по сторонам. Главная достопримечательность Отвильера (помимо, могилы дома Периньона, конечно) – железные вывески на фасадах домов, самым наглядным образом демонстрирующие, чем именно занимались их хозяева. Вот франт в красном сюртуке с бутылками вина наперевес, ажурная рука, виртуозно наливающая шампанское в бокал, крестьянка, собирающая виноград, монах, пишущий трактат о виноделии… Но в Отвильере жили не только виноградари, а также пахари и цирюльники, булочники и рыбаки. Чтобы праздный Париж упражнялся в своем «искусстве жить», кому-то приходится работать, это и делают до сих пор в сельскохозяйственной Шампани.

От аббатства, в котором трудился дом Периньон, осталась только церковь Святого Сидульфа XVII века, где он и похоронен. Обитель планомерно разрушали на протяжении всей истории ее существования – здесь отметились норманны, англичане, гугеноты, но довершить начатое удалось лишь санкюлотам (от французского sans culottes – «без штанов»), уничтожившим монастырь в годы первой французской революции. Тогда же были конфискованы обширные виноградники аббатства, а их новым владельцем стал Жан-Реми Моэт, большой друг Наполеона и основатель Дома Moët & Chandon, производящего сегодня в том числе и шампанское Dom Pérignon. Так что выпить его стаканчик-другой – обязательный пункт программы пребывания в Отвильере.

Труа: черный лев и кошка

Если российские туристы и появляются сегодня в Труа, исторической столице Шампани, то в основном ради торговых аутлетов. Такова уж усмешка истории: город, ежегодные ярмарки которого девять веков назад были самыми знаменитыми и богатыми в Европе, сейчас превратился в провинциальный центр распродаж. Но о былой славе Труа современный деловой мир не осознанно, но все же помнит: тройская унция, в которой по-прежнему измеряют золото и другие драгоценные металлы, родом именно отсюда.

Как все богатые в прошлом города, Труа может похвастать своими церквями и домами, на строительство которых когда-то и тратились все заработанные деньги. Исторический центр города, по форме, кстати, напоминающий пробку от шампанского, – один из самых нетронутых уголков Позднего Средневековья во Франции. Деревянные фахверковые домики, раскрашенные в яркие цвета, их черепичные крыши и порталы, украшенные резными орнаментами, более поздние каменные особняки, построенные с использованием традиционной шампанской кладки, когда кирпич и известняк чередуются в шахматном порядке, ренессансные балконы и винтовые лестницы, самая знаменитая из которых украшает Hôtel du Lion Noir («Особняк черного льва»). Но все это архитектурное великолепие никоим образом не напоминает музей под открытым небом, Труа – нормальный живой город, а в его старых домах, занесенных во всевозможные реестры архитектурных памятников, живут в основном студенты, так как аренда квартир стоит в них намного дешевле.

Обязательный туристический аттракцион в Труа – пройтись по улочке Кошек (ruelle des Chats) шириной всего два метра. Это винные подземелья строились просторными, улицы же средневековых городов такой роскоши позволить себе не могли, разрастаясь скорее вверх, чем вширь. Вот и дома на ruelle des Chats безнадежно тянутся к небу, обрастая навесами и выступами, и неизбежно сталкиваются друг с другом. На радость здешним кошкам, которые могут переходить с одной стороны улочки на другую без каких-либо хлопот. В честь этих кошек бывшая rue Maillard и обрела свое сегодняшнее название.

Кстати, штраф за сужение улицы был одним из самых распространенных в Средневековье, а мера допустимой уличной ширины вывешивалась на всеобщее обозрение на фасаде главного собора. Если такое практиковалось в Труа, то «доской объявлений» служил кафедральный собор Святых Петра и Павла, прекрасный образец романо-готической архитектуры. Сейчас в пределах старого города насчитывается 10 церквей, но в былые времена, до Французской революции, их было 25, буквально на каждом углу. Что и понятно: приезжающим в Труа дважды в год на ярмарку купцам надо же было где-то замаливать грехи.

Реймс: свирепый бог войны и улыбающийся ангел

Памятников античной эпохи в Реймсе, основанном еще в I веке до н. э., сохранилось не много. Один из них – Марсовы ворота, стоящие когда-то рядом с храмом бога войны и многие столетия служившие главным входом в город. Как знать, быть может, именно поэтому дух Марса до сих пор витает над Реймсом, всякий раз превращая его в арену военных действий. Особенно сильно город пострадал в Первую мировую, когда знаменитый Реймсский собор был подвергнут прямому артиллерийскому обстрелу. Тогда же бомба попала и в винные подвалы Дома Ruinart, одни из самых больших в Шампани. Но и собор, и подземелья заботливо восстановили, в чем стоит, пожалуй, удостовериться лично, отправившись сначала на осмотр кафедральной святыни, а потом на дегустацию Ruinart Blanc de Blancs.

Как и многие великие готические соборы, реймсский не достроен – шпили, которыми изначально предполагалось его увенчать, так и не были созданы. Но это не мешало всем французским королям, от Людовика Благочестивого в IX веке и до подозрительного во всех отношениях Карла X в XIX, венчаться на царство именно здесь. Лишь Генрих IV Наваррский, слишком спешивший взойти на престол, сделал это в Шартре, а не в Реймсе – времени скакать за 144 километра у него просто не было.

Построенный позже Шартрского, Реймсский собор выглядит намного более гармонично. Ажурные оконные переплеты, натуралистически переданная лиственная резьба, покрывающая капители главных колонн, и более 2000 статуй, многие из которых сделаны прямо-таки с античным изяществом. Апостолы и святые, короли и епископы, рыцари, ремесленники и бесчисленный сонм ангелов, один из которых (у северного портала западного фасада) особенно прославился своей улыбкой – теплой, но при этом странно отрешенной. Он давно стал символом Реймса, его хранителем от ярости бога войны. И, наверное, можно не переживать за собор, город и сотни километров его глубоких подземелий, где рождается лучшее на свете игристое вино, – все это под божественной защитой реймсского «Улыбающегося ангела».

Породистый француз

Свое путешествие по Шампани мы совершили на самом премиальном творении Peugeot с индексом 5. Модели 5-й серии оставили в истории французской марки исключительно положительный след. Последняя, 505-я, выпускалась с 1979-го года в десятке стран мира, работала в скорой помощи Германии и нью-йоркском такси.

Современный Peugeot 508 – это прежде всего абсолютно новый для марки дизайн, прежде демонстрировавшийся только на концептах. В автомобиле нет ни чрезмерной агрессии 407-го с его разинутой «пастью» воздухозаборника, ни рыбьей одутловатости 607-го. Силуэт с поджарыми боками кажется выточенным из цельного куска металла, главная примета на «лице» – «парящая», визуально отделенная от остального кузова решетка радиатора, верхнюю кромку которой придавили лапы геральдического льва с эмблемы марки. Пожалуй, наиболее экспрессивен и узнаваем седан сзади, где на фарах, напоминающих формой кабриолеты Peugeot, тлеют полоски от львиных когтей. На универсалах таких отметин нет – 508-му в этом кузове еще сильнее досталось от стандартов, принятых в классе.

Что касается двигателей, то основную ставку сделали на популярные в Европе дизели. Базовый, объемом 1,6 л, развивает всего 112 л. c. и анонсируется как экологичное решение: в смешанном режиме расход солярки составляет менее 5 л на 100 км. Оптимальными для 508-го можно считать двухлитровые турбодизели, развивающие 140 и 163 л. с. Версия с дизельным двигателем объемом 2,2 л и вовсе именуется GT, 204 л. с. которого разгоняют 508-й до 100 км/ч за 8,4 с. Для Peugeot 508 GT даже изменили конструкцию передней подвески: здесь установлены не стойки Макферсона, а «спортивные» двойные поперечные рычаги. Бензиновых двигателей всего два: атмосферник объемом 1,6 л (120 л. с.) и его турбированная версия мощностью 156 л. с.