Чтобы вычислить русские корни английского балета, далеко ходить не надо: Нинет де Валуа, основавшая в Лондоне и первую профессиональную хореографическую школу, и саму труппу Королевского балета, в течение нескольких лет была солисткой дягилевских «Русских сезонов».

Дамское счастье

Нинет де Валуа работала с Брониславой Нижинской и Леонидом Мясиным, танцевала в балетах Михаила Фокина и классических постановках, возобновленных за пределами родины бывшим режиссером Мариинского театра Николаем Сергеевым. Позже в интервью эта балерина, которой за выдающиеся заслуги перед Великобританией королева официально пожаловала титул Дамы (Dame – эквивалент мужскому Sir, возводящему в рыцарское достоинство), признавалась, что всеми своими организационными и управленческими навыками она обязана Дягилеву.

Многие критики уверены, что не произведи «Русские сезоны» во время гастролей в Англии в 1911 году такого фурора, никакого английского балета просто бы не было! Хорошей школой и традициями славились в то время только Франция и Россия. В США и Великобритании всплеск интереса к хореографическому искусству вспыхнул только после выступлений «Русских сезонов» в целом и Анны Павловой в частности.

В 1931 году Нинет де Валуа сформировала труппу Sadler's Wells из выпускников балетной школы при театре Old Viс в Лондоне. После войны коллективу предложили переехать в здание Ковент-Гардена, и уже в 1956 году он приобрел статус Английского королевского балета под патронажем Елизаветы II, а сама Нинет де Валуа была осыпана всеми мыслимыми и немыслимыми наградами и почестями. У Дамы, поставившей за свою жизнь около 50 балетов, ставших классикой национального репертуара, не было собственных детей, лишь труппа, которой она отдала все силы, да несколько автобиографических книг.

Алисия в Стране чудес

Своей карьерой большинство английских танцовщиков тех лет были обязаны русским педагогам-эмигрантам. В Лондоне постоянно гастролировали «Русский балет Монте-Карло» (то, что осталось от дягилевской труппы после ее развала), театр танца Александра и Клотильды Сахаровых, классические и современные труппы под руководством Тамары Карсавиной, Веры Каралли, Михаила Фокина. Почти всех своих солисток Нинет де Валуа отправляла на стажировку в знаменитую студию Матильды Кшесинской в Пасси.

Наши соотечественники пользовались настолько непререкаемым авторитетом в области балета, что английские танцовщики были вынуждены брать себе русские псевдонимы! Иначе их никто не воспринял бы серьезно.

И первая британская балерина, достигшая всемирной славы и доказавшая, что не только русские умеют танцевать, не стала исключением. Алисия Маркова (урожденная Лилиан Элис Маркс) окончила балетную студию на Кингс-роуд, возглавляемую Серафимой Астафьевой. Любопытно, кстати, что именно у нее выучились и вторая суперзвезда английского балета – Марго Фонтейн, и будущий партнер Алисии – Патрик Хили-Кей, известный всему миру под русским именем Антон Долин.

Дягилев увидел Алисию, когда ей было 14 лет, и сразу же пригласил в свою труппу. Он же придумал ей русифицированный псевдоним. Через год балерина с хрупкой фигурой и великолепной техникой уже танцевала ведущие партии. Это было легендарное время, когда Дягилев собрал вокруг себя лучших художников, композиторов, хореографов XX столетия. «Был случай, когда к спектаклю Анри Матисс расписывал трико прямо на моем теле, костюмы не были готовы вовремя, – вспоминала Алисия в мемуарах. – Тогда же спешно нашли замену дирижеру – за пульт встал Игорь Стравинский».

Маркова первой из английских балерин станцевала партию Одетты-Одиллии в «Лебедином озере» и получила титул примы-балерины ассолюта (prima ballerina assoluta), на нее ставил спектакли молодой Джордж Баланчин, а в партии Жизели она соперничала с самой Ольгой Спесивцевой, исполнение которой долгое время считалось эталонным. В ее жизни были и триумфальные гастроли, и поклонники-миллионеры, Серж Лидо сделал несколько ее портретов, а Доминик Делуш снял фильм «Алисия Маркова – легенда».

После завершения исполнительской карьеры Маркова несколько лет была главным балетмейстером нью-йоркской Metropolitan Opera, а потом вернулась в Англию и основала вторую по величине и значимости балетную труппу Туманного Альбиона – English National Ballet, процветающую до сих пор.

Шекспировские страсти

Известный британский хореограф Фредерик Аштон, вспоминая о том, как в 12 лет впервые увидел на сцене Анну Павлову, говорил: «Она впрыснула яд в мои вены». Думаю, примерно то же могла бы сказать английская публика о выступлении Улановой в «Ромео и Джульетте» во время триумфальных гастролей Большого театра в Лондоне в 1956 году. Это событие оказалось для The Royal Ballet вторым по силе творческим импульсом после спектаклей дягилевской антрепризы. На родине Шекспира 47-летняя Уланова должна была выйти на сцену Ковент-Гардена в образе влюбленной 13-летней девочки. Лондон замер в ожидании. К тому времени в Королевском балете уже выработался свой собственный «фирменный английский» стиль – сочетание виртуозности и чистой лирики, появились талантливые хореографы – Фредерик Аштон, Энтони Тюдор, выросла серьезная, понимающая публика, которую было не так уж просто удивить.

Ажиотаж царил необыкновенный. Сейчас в это трудно поверить, но промозглой английской осенью лондонцы, чтобы достать билет, ночевали на улице с пледами и бутербродами, разложив костры вокруг театра. Сама Уланова в какой-то момент так разволновалась, что начала мечтать о том, чтобы у театра обвалилась крыша и спектакль отменили. «Я плохо помню премьеру “Ромео” в Лондоне. Помню, что было очень страшно. Позже мы узнали, что в зале присутствовали Лоуренс Оливье, Вивьен Ли, Тамара Карсавина, Марго Фонтейн, – вспоминала она. – Когда окончился первый акт, в зале стояла гробовая тишина. Какое-то мгновение, секунды, которые показались вечностью. Неизвестно, чем эта тишина обернется... И что будет дальше?! Будто перед грозой... Потом зал встал, грянули аплодисменты, крики...».

Овации длились полчаса, публика не могла расстаться с артистами, на следующий день балетные критики Лондона захлебывались в экстазе на первых полосах газет. «Уланова в Лондоне познала такой триумф, какой ни одна балерина со времен Павловой», – писала Мэри Кларк. Вторая прима-балерина ассолюта английского балета Марго Фонтейн, сменившая постаревшую Алисию Маркову, уходила со спектакля в слезах: «Это магия, – говорила она. – Теперь мы знаем, чего нам не хватает. Я не могу даже пытаться говорить о танцах Улановой, это настолько великолепно, что я не нахожу слов». C Марго Фонтейн и ее блестящим русским партнером связана новая страница в истории Королевского балета.

Кисейная барышня и татарский террорист

1961 год положил начало истории трех знаменитых балетных «невозвращенцев» из Советского Союза – Рудольфа Нуреева, Наталии Макаровой и Михаила Барышникова. С их появлением на Западе начался третий после «Русских сезонов» и Улановой балетный бум. Первым остался Нуреев, и именно ему руководство Ковент-Гардена предложило станцевать «Жизель» вместе с Марго Фонтейн. Ему было 23 года, ей – 42, но это был блестящий союз, длившийся много лет и сводивший с ума балетную публику всего мира.

К моменту встречи с Нуреевым Марго уже планировала уходить из театра на пенсию. Однако после этого протанцевала вместе с ним почти 15 лет! Нуреев вернул ей молодость, «поделившись» своей бешеной энергией, жизненной силой, чувственностью, виртуозностью. «Боже! Я никогда не делала в танце и половины вещей, которые делаю теперь», – с улыбкой признавалась она. А Фонтейн, «хорошая девочка», жена известного политика Тито де Ариаса, умная, сдержанная, дипломатичная, ввела Нуреева в аристократические круги, а дуэту придала чистоту, утонченность, благородство. Их танец на сцене рождал удивительный контраст взрывного темперамента и романтичной элегантности. «Татарский князь и Английская дама» – называли их в прессе. Не многим артистам удавалось так покорить публику, чтобы занавес на финальных аплодисментах поднимался 80 раз.

Возможно, чудо на сцене было результатом того, что и в жизни они с большой нежностью относились друг другу. «Марго – единственная женщина, которая для меня что-то значит», – признавался Нуреев. Танцовщик, известный своей вспыльчивостью, буйными выходками, хамскими замечаниями, в присутствии Фонтейн буквально преображался. Погрязший в череде сексуальных скандалов и сплетен, прячущийся от агентов КГБ, охотящийся по всему миру за датским танцовщиком Эриком Бруном, он вдруг как влюбленный мальчишка приносил Марго маленькое деревце белых камелий на премьеру «Маргариты и Армана». Или вел эту примерную жену панамского посла после спектакля гулять по крышам в Сан-Франциско, после чего их обоих, кстати, забрала полиция.

Дуэт Нуреев – Фонтейн считается одним из лучших за всю историю балета. Его магнетизм и притягательность ощущаются даже в видеозаписи. И только у публики Ковент-Гардена в 1960–1970-х был шанс воочию наблюдать это феномен.

Драмбалет по-английски

Под впечатлением от русского драмбалета, увиденного на гастролях с Улановой, душераздирающих историй «Ромео и Джульетты» и «Бахчисарайского фонтана», танца «по системе Станиславского» в духе психологического реализма, который демонстрировали русские гастролеры и приглашенные звезды, британские балетмейстеры начали ставить свои хореографические драмы, где музыка, сюжет и танец тесно переплетались друг с другом. Кеннету Макмиллану и Фредерику Аштону были чужды эксперименты, где форма шла в отрыве от содержания, прозрачная бессюжетная неоклассика Баланчина, лаконичность и экспрессия модернистов.

В Англии родилась своя форма драмбалета: насыщенная виртуозным танцем, проникновенными лирическими дуэтами и страстными монологами. Сюжет, желательно основанный на литературной классике, сложносочиненные костюмы, тяжеловесные декорации, харизматичные солисты с ярко выраженным актерским даром – неотъемлемые составляющие «Ромео», «Манон» и «Принца пагод» Макмиллана, «Месяца в деревне» и «Ундины» Аштона. Вероятно, именно поэтому в Англии всегда любили русских солистов – из-за «загадочной русской души», способной передавать нюансы чувств, темперамента, техники. В разное время на сцене Ковент-Гардена блистали нервная, музыкальная и  выразительная Наталия Макарова, феноменальный Михаил Барышников, яркий и мужественный Ирек Мухамедов (на него Макмиллан поставил свой «Майерлинг» – балет о кронпринце-самоубийце), а теперь этот ряд продолжила еще одна русская звезда – Наталья Осипова, ушедшая из Большого театра и танцующая в Ковент-Гардене свой первый сезон.

Между прошлым и будущим

Последний раз Королевский балет приезжал в Россию в 2003 году. За это время труппа Большого четырежды выступила в Лондоне. Так что англичан ждали с особым нетерпением. Программа включала в себя два пункта: для любителей романтических мелодрам – «Манон» Макмиллана, история вероломной, но трогательной куртизанки, очаровавшей кавалера де Грие, для поклонников современного балета – «Рапсодия» Аштона, поставленная им на Михаила Барышникова и эксплуатировавшая его уникальные данные, и произведения ультрамодных британских хореографов: новенький, только поставленный «Тетрактис» Уэйна Макгрегора и «DGV: танец на большой скорости» Кристофера Уилдона.

В «Рапсодии» стареющий мэтр Фредерик Аштон, очарованный лучезарным Барышниковым, щедро рассыпал большие туры, каскады пируэтов, невероятные круги прыжков и сотни виртуозных заносок. Сложно соперничать с «Мишей», но в труппе есть солист, способный справиться со всем этим великолепием. Австралиец Стивен Макрей, танцующий в труппе всего год, – феерический виртуоз, способный с моцартовским изяществом преодолевать любые технические сложности. «Тетрактис» на музыку Баха Макгрегор поставил специально на Осипову, используя все ее природные возможности. Как раз ради таких событий, судьбоносных встреч и интересных проектов Наталья и уходила из Большого. И несмотря на то что «Тетрактис» с его 12 солистами, каждый из которых в определенный момент выходит на первый план, выглядит как коллективный портрет труппы, Осипова в своем эпизоде затмевает коллег. Ее бешеная энергетика чувствуется даже в неподвижных позах, не говоря уже об обводках, где нога закинута на 270 градусов, ошеломляющих поддержках или прыжках. «DGV» (Danse a grande vitesse) Кристофера Уилдона вдохновлен французским скоростным поездом TGV (Train a grande vitesse). Действие в соответствии с названием развивается стремительно и как поезд мчится во весь опор. Балет, поставленный в 2006 году и номинированный на престижную театральную премию имени Лоуренса Оливье,  возобновили на сцене Ковент-Гардена всего пару месяцев назад, так что в нем еще чувствуется премьерный драйв.

Можно сдувать пылинки с классической «Манон», сравнивая исполнение нового поколения артистов с их предшественниками, с удивлением следить за причудливыми траекториями движений в современных балетах или скрупулезно анализировать прелести и недостатки солистов, но уже сейчас понятно, что The Royal Ballet остался одной из лучших трупп мира и самой престижной балетной компанией Великобритании, как магнит, притягивающей к себе лучшие силы среди танцовщиков и хореографов.

Большой британский стиль

Анна Галайда – о специфике английского балета в свете недавних гастролей

О солистах и кордебалете

Уровень труппы – понятие относительное. На этот раз английский балет привез свою национальную классику и современные балеты. Но мы не увидели ни «Жизели», ни «Лебединого озера». А труппа может демонстрировать разный уровень исполнения по каждому из этих разделов. Раньше в мире существовало только три балетных компании категории А – Большой театр, Мариинский и Парижская опера. The Royal Ballet, хотя и был всегда одной из ведущих трупп в мире наряду с American Ballet Theatre и New York City Ballet, все-таки в это число не входил. А сейчас, после просмотра вечера балетов Эштона, Уилдона и Макгрегора, я в этом уже не уверена.Если бы они привезли классику, было бы видно, что у труппы нет единой линии, чисто визуальной, артисты кордебалета не подобраны один к одному, как это делается в Париже или России: у них изначально нет возможности подбирать людей по внешним данным. Зато все они потрясающе координированы, что для современной хореографии, наверное, главное, и отлично чувствуют нюансы стиля. Подбор солистов, индивидуальностей у балета Ковент-Гарден всегда был редкостный: Алисия Маркова, Берил Грей, Марго Фонтейн. Проблемы возникали именно с кордебалетом. Солисты и сейчас приехали прекрасные: Эдвард Уотсон, Стивен Макрей, Лорен Катбертсон, Сара Лэмб, Марианела Нуньес – в некоторых вещах вне конкуренции, и наша Наталья Осипова, которая уже выглядит органичной частью этого ансамбля.Конечно, в Великобритании нет такого нездорового культа балета, как у нас. Однако The Royal Ballet они очень гордятся, компания пользуется огромным спросом, билетов на некоторые спектакли не достать. Неслучайно она находится под патронатом королевской семьи – этот статус просто так не дается, труппа несет честь Британской короны. Это особый вклад и особое место в культуре.  

О наследии Петипа

Мне нравится, как Королевский балет относится к своему репертуару. Когда он еще не был королевским, а просто театром Sadler's Wells, он дал пристанище Николаю Сергееву. Поэтому во всем мире труппу, наряду с Большим и Мариинским театрами, считают хранителем наследия Петипа. Причем к их редакциям классики обращаются как к наиболее авторитетным, потому что у нас они в советское время были искажены, а им достались от Николая Сергеева. Европейский мир расценивает их версии не как эталон исполнения, но как эталон хранения текста. Ведь большинство компаний и даже Парижская опера, получили эти спектакли в последние 20–30 лет, когда Нуреев с Макаровой начали бурно зарабатывать деньги на своих редакциях. А в репертуаре Королевского балета «Лебединое озеро», «Дон Кихот», «Раймонда», «Баядерка» были всегда, с момента рождения труппы. Кроме того, у них есть собственные великие классики, которые составляют основную часть репертуара. Кеннет Макмиллан, Фредерик Эштон и частично Джон Крэнко. Они и сформировали такое понятие, как британский стиль.  

О британском стиле

Когда мы о нем говорим, то имеем в виду вполне конкретные вещи: классический танец на пуантах, преимущественно литературный. Даже если формально сюжета в спектакле нет, как в «Рапсодии» Эштона, то отношения все равно прослеживаются. Англичане любят содержательный балет. Желательно многоактный и с богатством формы. Особую композиционную роль играет не пара солистов, а ансамбль, например, из 12 человек, где они, как в калейдоскопе, сменяют друг друга. Англичан отличает виртуозное владение формами структурного классического танца. Еще одна черта британского стиля – мягкая деликатная подача, сдержанная, очень аккуратная. Вы не увидите здесь никакой чрезмерной эмоциональности, расхлябанности. И это удивительно, учитывая, что в труппе почти нет натуральных англичан. Они еще раньше American Ballet Theatre опробовали систему приглашенных звезд и развивали ее очень долго. Многие говорили, что до заключения контракта с Осиповой Королевский балет был в кризисе, потому что утратил всех своих звезд. После ухода Кожокару с Кобборгом вся эта система посыпалась. American Ballet Theatrе обладает более мощным финансовым ресурсом и может перекупать у них артистов, буквально уводить из-под носа.Большинство солистов The Royal Ballet даже не окончили школу Королевского балета! Но при этом педагоги труппы умеют их перестроить. Артисты либо перенимают британский стиль, либо уходят. Только Нуреев и Сильви Гиллем стали исключениями, которых были готовы терпеть с их собственной манерой. Все остальные перестраивались. Когда Кожокару окончила киевское училище, это была одна балерина, когда проработала в Королевском балете несколько лет – совсем другая.  

О радикализме и его адаптации к традиции

Сейчас в труппе работает, наверное, самый радикальный хореограф мира Уэйн Макгрегор. И вроде бы Кристофер Уилдон тоже вернулся на штатную позицию. Они целенаправленно культивируют современную хореографию, причем ту, которая хоть в какой-то мере продолжает британскую традицию. В балетах Уилдона, конечно, много от Баланчина, но не меньше и от Эштона. Когда в программе «Вечера современной хореографии» их балеты стояли рядом, чувствовалось, что это – близкие родственники. То есть англичане ищут не просто любого способного хореографа, а только того, кто впишется в их традицию. Хотя это не мешает им приглашать того же Ратманского или Матса Эка. Они абсолютно в курсе всего лучшего, что происходит в мире, но им важно думать и о продолжении своей линии. И она прослеживается во всем, начиная с классики, которая у них идет в варианте Николая Сергеева. Не то чтобы она была неприкасаемой, конечно, хореографы в последующих редакциях добавляют что-то свое, но сам подход и структура сохраняются, и именно это послужило творческим импульсом для Макмиллана и Эштона, которые сами танцевали классику в этих первоначальных редакциях. И всю свою любовь к тому старому балету они вложили в собственные многоактники. На примере «Манон» сразу видно, что лекала были взяты из балетов Петипа и модернизированы. И эта единая линия – от Макмиллана к Макгрегору – развивается и дальше. 

Анна Галайда – балетный критик, обозреватель газеты «Ведомости», член экспертного совета Российской национальной театральной премии и фестиваля «Золотая маска»