С организатором Русских сезонов в Париже Сергеем Дягилевым Луи Картье был знаком лично. Более того, дружеское общение его связывало со Львом Бакстом, разработавшим декорации и костюмы к 18 дягилевским балетам, и главной звездой труппы Вацлавом Нижинским. Сам великий танцовщик даже называл себя «королем сапфиров» – так велика была его персональная коллекция колец с камнями Cartier.

Фавны и пантеры

Не пропуская ни одного балета и даже посещая репетиции артистов, Луи Картье отмечал малейшие детали костюмов, аксессуаров и декораций, над которыми трудились лучшие русские художники того времени: Бакст, Бенуа, Гончарова, Ларионов, Рерих. Особенно Картье восхищала манера Александра Бенуа, очень близкая по своей сути к ювелирной: его эскизы отличались скрупулезной прорисовкой, не оставлявшей места даже малейшей приблизительности.

Всеми наблюдениями и впечатлениями Луи делился со своим новым художником Шарлем Жако, с которым начал работать как раз в 1909-м, в год первого Русского сезона и премьер нашумевших «Павильона Армиды» (декорации и костюмы Александра Бенуа) и «Половецких плясок» (декорации и костюмы Николая Рериха). Следуя художественным веяниям того времени, Жако увлекался искусством Древнего Египта, Индии, Китая, Японии и исламских стран. Но русский балет также произвел на него неизгладимое впечатление. На стыке всего этого и рождались новые шедевры Cartier.

Именно Шарль Жако стоял у истоков знаменитого «стиля пантеры», который впоследствии благодаря легендарной Жанне Туссен, много лет возглавлявшей ювелирное отделение Дома, станет одной из главных эстетических открытий Cartier. Но первое украшение с мотивами пятнистого хищника было создано в 1914 году. И его черно-белый орнамент явно появился на свет под влиянием «Послеполуденного отдыха фавна». Громкая премьера этого балета, поставленного на музыку Клода Дебюсси, состоялась в театре «Шатле» в 1912-м. Хореографом и главным исполнителем выступил Вацлав Нижинский, а декорации и костюмы разработал Лев Бакст. Художник одел Фавна-Нижинского в обтягивающее трико до самой шеи. Ткань костюма покрывали крупные темные пятна, спускавшиеся на голые руки артиста, создавая иллюзию шкуры животного.

Такую же «природно-анималисти­че­скую» иллюзию рождали и часы-браслет 1914 года. «Пятна пантеры» на этом украшении образовывались благодаря сочетанию платины, белых бриллиантов и черного оникса. Этот необычный для ювелирного искусства того времени орнамент явно предвосхитил геометричность стиля ар-деко.

Драгоценности великой княгини

Одной из самых преданных и страстных поклонниц таланта Луи Картье была великая княгиня Мария Павловна, урожденная Мекленбург-Шверинская (ее супруг великий князь Владимир Александрович приходился дядей императору Николаю II). В 1904-м именно она принимала у себя выдающегося мастера во время его первого визита в Россию. Ведь четырьмя годами ранее Мария Павловна сама посетила парижский бутик Cartier на улице рю де ла Пэ и заказала множество изделий. Среди них особенно выделялись роскошная диадема с рубинами, бриллиантами и рубином Богарне весом 5,22 карата в центре, а также жемчужное ожерелье-ошейник с двумя бриллиантовыми орлами (на некоторое время, перед отправкой в Санкт-Петербург, оно даже украсило витрину бутика Cartier) и колье, представляющее собой каскад из бриллиантовых капель. Именно благодаря покровительству великой княгини Николай II пожаловал в 1907 году французским ювелирам звание «Поставщик Двора Его Императорского Величества».

Мария Павловна не только привила русскому высшему обществу любовь к ювелирным украшениям Cartier, но и сама собрала большую ювелирную коллекцию, причем многие изделия были выполнены по ее персональному заказу. В четырех углах гардеробной комнаты великой княгини сверкали украшения из бриллиантов, изумрудов, рубинов и жемчуга, не говоря уже о полудрагоценных камнях – бирюзе, турмалине, тигровом глазе, аквамарине.

После Октябрьской революции 1917 года Мария Павловна последней из династии Романовых покинула Россию. Спасти и вывезти часть ювелирной коллекции ей помог британский дипломат Альберт Стопфорд. Рискуя жизнью, он вернулся в Петроград, проник в дом княгини, где в тайнике были спрятаны драгоценности, и смог пронести их по улицам охваченного революцией города, а затем и перевезти через все границы в Лондон. Через несколько месяцев, 6 сентября 1920 года, Мария Павловна скончалась, все ее сокровища отошли детям: сын Андрей получил рубины, дочь Елена – бриллианты, Кирилл – жемчуга, Борис – изумруды. Однако впоследствии, в бедственные 1920-е, драгоценности были проданы и разошлись по королевским домам Европы. Диадема с узлом из бриллиантов и жемчуга оказалась у английской королевы Марии, а затем по наследству досталась внучке Елизавете II. Сегодня часть шедевров из коллекции великой княгини Марии Павловны хранится в музее Cartier.