Всю свою жизнь Вебер посвятил созданию немецкой романтической оперы. «По совести говоря, - писал он в автобиографичном романе «Жизнь музыканта», - дела с немецкой оперой обстоят весьма плачевно, она страдает судорогами и не может твердо стоять на ногах. Толпа ассистентов хлопочет подле нее. И все же она, едва оправившись от одного обморока, снова падает в другой. К тому же, предъявляя к ней всевозможные требования, ее настолько раздули, что ни одно платье не приходится ей более впору. Напрасно господа переделывальщики в надежде украсить ее напяливают на нее то французский, то итальянский кафтан. Он ни к лицу ей ни спереди, ни сзади. И чем больше пришивать к ней новые рукава и укорачивать полы и фалды, тем хуже он будет держаться. В конце концов, нескольким романтическим портным пришла в голову счастливая мысль выбрать для нее отечественную материю и, по возможности, вплести в нее все то, что когда-либо создали у других наций – фантазия, вера, контрасты и чувства». Именно такой и является опера «Три Пинто», основанная на немецком материале – новелле Карля Зейдля «Битва за невесту», и сочетающая в себе черты искрометной итальянской commedia dell`arte и легкой французской opera comique.

Вебер начал работать над комедией после создания, пожалуй, самой известной своей оперы «Вольный стрелок», но так ее и не закончил, отвлекшись на «Эврианту» и «Оберон», заказанные Веной и Лондоном. Но мыслей о «Трех Пинто» он не оставлял, мечтая завершить произведение, однако, не успел – в 1826 году незавершенная партитура осиротела.
Вдова Вебера – Каролина – решила, что опера обязательно должна быть закончена и обратилась за помощью к другу семьи – французскому композитору Джакомо Мейерберу, который наброски взял, но через двадцать (!) лет вернул их нетронутыми, так и не решившись на переработку и дописывание. Это было действительно сложным делом, ведь Вебер сочинил только 1700 тактов, из которых оркестровал всего лишь восемь, из трех актов закончил один, а из изначально предполагаемых семнадцати номеров написал только семь – и выглядело это как трудно разбираемый шифр, наметки, музыкальный конспект, разрозненные задумки.

Позже «Три Пинто» смотрели многие композиторы, помимо Мейербера – Винсент Лахнер, Эдвард Ганслик, Людвиг Шпор, Кароль Липиньский, Йоханес Брамс. И еще неизвестно, какой стала бы комедия Вебера, возьмись за нее один из них и как бы сложилась ее судьба, но в 1886 году партитура попала в руки Густава Малера: «Я был удивлен, увидев, как мало на самом деле сочинил Вебер: не более, чем несколько чудесных тем, без намека на оркестровку. Таким образом, я должен был сочинить большую часть музыки. Поначалу в работе над эскизами я был нерешителен, но в процессе становился все смелее. Я позволил увлечь себя сочинению и моему собственному вдохновению, и уже более не волновался о том, так ли сделал бы это Вебер. В конечном счете, я просто позволил себе сочинять так, как я это чувствовал, - я все больше и больше становился самим собой, пока, в конце концов, каждая нота готового фрагмента не стала моей собственной. И это были те номера, которые в дальнейшем были наиболее высоко оценены критикой и публикой и которые называли «чистым Вебером»».
Премьера «Трех Пинто» состоялась 20 января 1888 года под управлением самого Малера в новом Государственном театре в Лейпциге. Многие музыканты, критики и композиторы восторженно говорили, что ему удалось схватить сам дух Вебера и безупречно передать его стиль. Однако, «Три Пинто» не стала особенно популярной оперой – она то появлялась в репертуарах европейских театров, то исчезала, нигде долго не задерживаясь и уступая место более популярным произведениям. В России же она впервые появилась в прошлом году на закрытие 42 сезона музыкального театра им. Б. Покровского. Идея обратиться в этому произведению принадлежит музыкальному руководителю театра Геннадию Рождественскому, известному своей страстью доставать из небытия редкие и «забытые» вещи. Благодаря ему на сцены вернулись «Игроки» Дмитрия Шостаковича, Первая соната и последняя симфония Альфреда Шнитке, произведения Сергея Прокофьева, Николая Мясковского и многих других.

На сцене
Сюжет «Трех Пинто» довольно неприхотлив и вполне предсказуем. Ловелас Дон Гастон окончил университет, что он с размахом и празднует в трактире, куда вваливается добродушный толстяк Пинто де Фонсеко, сообщая, что едет жениться на богатой Клариссе де Пачеко, которая никогда его не видела. Эта фраза оказывается решающей – Гастон выкрадывает рекомендательное письмо, решив занять его место. Однако, Кларисса, как водится, ничего не хочет слышать о свадьбе и имеет своего возлюбленного, который уговаривает лжеПинто отступиться от невесты. Тот делает даже больше – отдает Гомесу письмо, предлагая тому выдать себя за ожидаемого жениха, а года через два открыть отцу девушки всю правду. Так они и поступают – и в этот момент появляется настоящий Пинто.

Подмена женихов, слуги, помогающие своим хозяевам и покрывающие их «нелегальные» встречи, четкие типы и образы персонажей, нелепые ситуации, веселая путаница – все это напоминает комедии Бомарше, Кальдерона и Лопе де Веги. С той лишь разницей, что либретто (а может, и текст Зейделя) оставляет множество вопросов – почему Гастон отдал письмо Гомесу, в чем его выгода, или почему Гомес не посватался к Клариссе раньше, ведь, судя по всему, материальный достаток и социальное положение, а в те времена это было важно, у них одинаков, или в чем целесообразность появления Инес, дочери трактирщика, безусловно, яркого и приятного персонажа, но по сути – бесполезного?

В сюжетном плане опера временами провисает, временами вызывает легкое недоумение, но все это сглаживается музыкой и виртуозно исполненными дуэтами и ансамблями артистов. Особенно впечатляет Алексей Морозов, играющий роль Амброзио, слуги Гастона. Он поет не только за себя (баритоном), но и за воображаемую невесту для Пинто. Это неожиданно и сильно, а главное – удивительно гармонично. Ярким дуэтом стали Александра Мартынова (Инес) и Алексей Сулимов (Дон Гастон) с их кокетливо-шуточным «Мур-мяу». К сожалению, после этого номера Инес исчезает из оперы – совсем – а ее хотелось видеть и слышать еще, уж очень она колоритна. Зато во втором акте появляется Герман Юкавский (Дон Пантелеоне, отец Клариссы) со своим темным басом – и появляется-то эффектно, вызывая смех в зрительном зале: сначала из-за кулис возникает его голова в широкополой шляпе и подчеркнуто строгим лицом, а затем он сам, облаченный во все белое и плащ в пол. Образ частного детектива из гангстерских сериалов возникает в голове всякий раз, когда его видишь. Немного разболтанной, но теплой харизмой обладает персонаж Ирины Алексеенко – служанка Клариссы. Яркая, сильная, хитрая, рыжая Лаура привносит в действие огонь и искры, и ровная томная любовь ее хозяйки и Дона Гомеса уже не кажется такой пресной. Она очаровывает Амброзио, вызывая взрывы смеха – чего стоит только их бессловесная сцена «просмотра кина» во время объяснения Гомеса с Гастоном, а ее трио с Сулимовым и Морозовым, выстроенное в форме классической фуги – незабываемо.

Вообще постановки театра Покровского отличаются удивительным взаимодействием артистов друг с другом, будь то дуэты, трио, хор и солисты, хор и оркестр, оркестр и солисты. В «Трех Пинто» даже дирижер (Алексей Верещагин) стал действующим лицом – герои обращались к нему шутливым манером, он же в тон им отвечал. Выглядело это гармонично и естественно.   

За сценой
Светлое впечатление остается не только от игры артистов, слаженности оркестра и легкой веселости сюжета. Кстати, опера исполняется на немецком языке с русскими разговорными вставками, из которых мы узнаем о происходящем на сцене и об истории, которую нам с этой сцены рассказывают. Светлое впечатление остается еще и от реального света – Сергей Бахрин (художник-постановщик), Светлана Лехт (художник по костюмам) и Владислав Ивакин (художник по свету) создали особую атмосферу, насыщенную светлыми тонами с преобладанием белого – белые костюмы, белые и светло-серые декорации, белый грим.

Михаилом Кисляровым (режиссером и хореографом) комедия была превращена в мим-оперу с номерами пантомимы. Это смотрится оригинально и живо. Артисты очень забавно разыгрывают межактовые сценки о включенных мобильниках во время представления – и ведь после этого ни одного рингтона из зала не слышно.

Все персонажи – даже самые проходящие – загримированы в стиле а-ля Бип/Марсель Марсо – белое лицо, угольные глаза, красные губы, тельняшки, шапочки набекрень. Михаил Яненко (Дон Гомес) вообще прямая отсылка к великому комику своим мятым цилиндром и торчащей из него розочкой. Но так же он вобрал в себя элементы Чарли Чаплна – походка и тросточка. Дуэт Яненко с Татьяной Конинской (Кларисса) стилизован под немое кино, апофеозом которого стало головокружительное появление проносящихся по сцене города, пальм и самого Маленького Бродяги, уходящего утиным шагом на закат вместе с очередной возлюбленной (компьютерная графика – Ася Мухина).

Опера состоит из трех действий и длится она ни много ни мало, а три часа, но это время пролетает неожиданно быстро и, вопреки всему, кажется, что его мало и хочется продолжения.