У вас нехарактерное для индустрии и вообще для европейца русское имя. В честь кого назвали вас родители?

Да, для Швейцарии у меня очень экзотическое имя. Хотя отец у меня итальянец, мать – швейцарка – набор для Европы довольно ожидаемый. Но насколько я знаю, в моей родословной есть русские корни – примерно поколений восемь назад. Я даже не могу сказать, кто это был. Вряд ли родители хотели меня назвать в честь нашего русского предка, просто искали что-то действительно оригинальное.

Вы часовщик потомственный или вас можно назвать основателем династии?

Я – первый. Может быть, и последний. У меня трое детей – два мальчика и девочка. Захочет ли кто-то из них продолжить мое дело, трудно сказать, они пока слишком малы.

Кем вы себя ощущаете в большей степени – провокатором или новатором?

Хороший вопрос, но на него должны ответить вы. Я не знаю ответа. Просто делаю то, что нравится, и доставляю людям удовольствие своей работой. Общепризнанные правила не для меня – я иду своим путем. Провокатор я или новатор – вам, журналистам, решать. Совершенно точно могу сказать одно: я – счастливый человек. Создаваемые мною часы находят живой отклик у людей. Особенно здесь, в Москве. Русские более эмоциональны, отзывчивы, открыты да еще и умнее некоторых.

Что оказывает на вас влияние в работе над очередным проектом?

Абсолютно все. Я как ребенок – жадно впитываю любую информацию. Меня вдохновляют природа, искусство, и не только часовое, сам человек. Все, чего я хочу, – оставаться маленьким мальчиком ну или хотя бы сохранять детскую свежесть восприятия окружающего мира.

Какой из ваших проектов времен Romain Jerome назвали бы самым успешным?

Вне всяких сомнений – Titanic-DNA. Даже на сегодняшний момент – это выдающаяся модель. Все, что сейчас делает Romain Jerome, мне не очень нравится.

Многие, если не все модели новой марки ArtyA, являются настоящим предметом актуального искусства. Признали ли вас коллекционеры, галеристы и музейщики?

Да, конечно, вокруг часов ArtyA сформировался уже круг клиентов, которым близки мои эстетические поиски. Поймите, я не схожу с ума, гоняясь за прибылью, как это делают некоторые бренды. Работаю на себя и мне не нужно лишнего. Меня регулярно приглашают выставить свои модели в галереях, организаторы стараются заинтересовать финансовыми выгодами, но я отказываюсь, это не мое, работать в этом направлении не хочу. Для меня важно общение, возможность обмениваться положительной энергией с единомышленниками.

Сколько человек работают в вашей компании и как распределяются обязанности между вами? Подозреваю, что генератором сумасшедших идей являетесь лично вы.

15 человек в общей сложности – у меня маленькая компания. Но с другой стороны, это дает нам множество преимуществ – мы более мобильны, оперативны, можем моментально реагировать на все изменения в окружающем мире. Мы работаем как семья. Соответственно, идея может возникнуть у каждого, и мы ее дружно обсуждаем. Конечно же, мне принадлежит право вето. Иногда озвученные идеи бывают чересчур коммерческими, от них я отказываюсь в первую очередь. Также для некоторых больших часовых марок мы делаем дизайнерские проекты. Конечно, в таких случаях никто не указывает наше авторство, и я не могу раскрыть имена брендов, но это помогает находиться внутри глобальных компаний с богатыми традициями.

Случается ли отказываться от яркого замысла по причине невозможности его реализации или все свои идеи в том или ином виде вы доводите до результата?

Случается, и очень часто. У меня есть коллекция, очень частная – только для моего пользования. Она как раз и состоит их тех моделей, которые не могут выйти на рынок и которые я не могу даже показать, чтобы меня не обвинили в психическом расстройстве и не поместили в клинику. Я воплощаю эти идеи на собственные деньги – не для продажи. Всего в этой коллекции около 50 моделей. То есть люди, которые разделяют мои вкусы, могут приехать в офис, и я с удовольствием им все покажу. Тем же любителям часов, которые не знают меня, лучше этого не видеть. В прошлом году ко мне приезжал русский клиент из Австралии, он был готов купить всю эту коллекцию сразу. Я был вынужден отказать – эти модели не для продажи.

Какой из этапов, начиная с замысла и заканчивая продажей, можно назвать самым сложным?

Реализация концепции. Люблю именно эту стадию, когда идея воплощается в осязаемый продукт. И не люблю заниматься продажей часов. Если людям мои модели эмоционально подходят, созвучны им, я готов их продать. Скидка – да, хорошо, дам вам скидку. Меня это заботит в последнюю очередь.

Кто покупает ваши часы? В какой стране и среди какой аудитории они пользуются популярностью?

Мои клиенты – те, кто пресытился швейцарскими, с виду одинаковыми моделями. Большинство людей в мире покупают Rolex, это хорошие часы – не спорю. Но каждый человек уникален и ему нужен для самовыражения уникальный предмет. Часы как раз подходят для такой роли – не телефон же использовать в этом качестве. Часы на вашей руке говорят, какой у вас достаток, амбиции, устремления. Владельцы ArtyA – очень интересные люди, как и наши модели – сложные, эмоциональные, запоминающиеся. Среди моих клиентов много знаменитостей. В частности, Джонни Депп покупал у меня часы за полную стоимость, не торгуясь.

На что нацелены ваши творческие поиски в будущем? Как может меняться марка ArtyA?

Идей для бренда ArtyA у меня хватит не на одно поколение, так что бренд не будет вдруг резко менять концепцию, отказываться от уникальности, художественности, лимитированности. А вот на предстоящей выставке в Базеле я представлю свою новую марку – в сегменте ультрасложных часов. Это будет нечто потрясающее, обещаю.