История Большого театра полна трагических событий: он три раза горел, а во время Великой Отечественной пережил падение бомбы. Знакомый нам всем облик, с греческими колоннами и квадригой Аполлона, здание приняло в ходе реконструкции под руководством Михайлова и Бове, восстанавливавших театр после войны с Наполеоном 1812 года. Именно они предложили концепцию «театра как храма», которой потом придерживались все последующие поколения реставраторов. Самый грандиозный пожар в Большом случился в 1853 году, когда здание пылало три дня. В 2005-м строители разобрали стены, и оказалось, что во многом они сложены из кирпича, оставшегося еще с тех времен. Его износ составлял 70 процентов, так что для укрепления внешних стен пришлось делать специальные инъекции буквально в каждый кирпич.

Карточный домик

Сейчас гремят скандалы по поводу отсутствия окон в гримерках и холодного кафельного пола в коридорах, но не стоит забывать, что когда Большой закрывался на реконструкцию, он был попросту в аварийном состо­янии. Через все здание проходило 13 силовых трещин от пола до потолка, ширина некоторых из них составляла 30 сантиметров! Театр состоял из отдельных кусочков и мог сложиться как карточный домик. Кстати, через две недели после закрытия частично обрушился пол четвертого яруса. И в принципе нам всем очень повезло, что это случилось не во время одного из спектаклей.

Когда-то под театром текла река Неглинка, поэтому в 1870-х был сделан фундамент из дуба. Этот материал отлично сохраняется в воде, практически превращаясь в камень. Однако в конце XIX века Неглинку заключили в трубу, почва высохла, и дуб стал давать трещины. В 1904-м на одном из вечерних представлений произошел крен здания, ложи бельэтажа и бену­ара заклинило так, что зрители даже не могли открыть двери, чтобы выйти!

Сейчас, начав заниматься фундаментом, рабочие обнаружили, что он практически отсутствует. Поэтому основной задачей для всех было сохранить здание. Чтобы это сделать, требовалось всю имеющуюся конструкцию опереть на твердую породу почвы. А в этой части Москвы твердые породы залегают на глубине 20 метров. Под Большой подвели решетку из 20 тысяч временных свай, а потом, вырезая этаж за этажом, заливали туда бетон.

Выход из кризиса

Самый сложный период реконструкции пришелся на 2009 год: несколько месяцев театр стоял замороженный, правительство отмалчивалось, а в блогах обсуждали разворованный бюджет. В Большом находилось около 30 человек и… ничего не происходило. Казалось, что театром никто не занимается. Администрация труппы заняла наблюдательную позицию, потому что деньги шли не через нее, а через специально созданную дирекцию по реконструкции и реставрации при Министерстве культуры. И в тот момент гендиректор Большого Анатолий Иксанов (что бы о нем ни говорили в кулуарах) приложил просто титанические усилия к тому, чтобы Дмитрий Медведев взял стройку под свой личный контроль. Тогда на помощь загибающемуся строительству пришел инвестиционный холдинг «Сумма», сумевший гарантировать выполнение всех работ вне зависимости от своевременного поступления государственных средств. Здание благополучно перенесли с временных основ на постоянные, и Большой заполнила армия реставраторов, занимающихся внутренней отделкой. Вообще за время реконструкции площадь театра увеличилась вдвое (80 000 квадратных метров вместо прежних 38 000). Сейчас вместе с Новой сценой, вспомогательным корпусом и окончательно отданным театру соседним Домом Хомякова (когда-то там располагались коммунальные квартиры, где жила в том числе и Майя Плисецкая) он представляет собой гигантский многоуровневый комплекс, оборудованный самой современной театральной техникой.

Триумф инженерной мысли

Когда выяснилось, что для укрепления фундамента придется углубляться на 20 метров вниз, на месте огромного пустого пространства решили построить подземный концертный зал. И сейчас под Театральной площадью, в 70 метрах от станции метро, находится суперсовременная сцена, состоящая из нескольких подвижных частей – они могут подниматься, выстраиваться на одном уровне, превращаться в амфитеатр и партер.

Для того чтобы создать из прекрасно оформленного фойе зрительный зал на 300 мест, нужно всего 30 минут. На складе в боковой части театра находится специальное приспособление в полтонны весом, напоминающее космический корабль. Два человека выкатывают его на сцену, нажимают кнопку – и конструкция раскладывается на ряды кресел, как в фильме «Трансформеры» (такое оборудование раньше применяли только на океанских лайнерах).

Главная гордость создателей подземного зала, который теперь носит название Бетховенского, – великолепная акустика, над которой трудилась команда немецких специалистов из компании Müller-BBM. На стенах зала есть акустические шторы из белого пористого материала, поглощающие звук. Благодаря этому нота, взятая певцом, будет «висеть в воздухе» не больше положенных 1,4–1,6 секунды.

Несмотря на близость метро (именно из-за установки акустического занавеса в ноябре закрывали на несколько дней станции Замоскворецкой линии), качество звука в зале будет как в звукозаписывающей студии, что позволит записывать здесь CD-диски. Теперь спектакли и концерты Большого театра смогут идти на трех сценах одновременно – Основной, Новой и Бетховенской.

Имперская роскошь

Бережно отреставрированный зрительный зал – воплощение имперского шика – сверкает золотом и хрусталем и поражает богатством отделки. Однако лучшее, что здесь есть, – это восстановленная акустика XIX века. Альберто Кавос, отстраивавший Большой заново после пожара 1853 года, был сыном придворного композитора, поэтому много думал о звучании и прекрасно понимал, как это важно для театра. Под лепкой и позолотой стен скрывалась специальная резонансная ель, под наклонным полом – воздушная подушка, потолок построили не плоским, а в виде купола, благодаря чему звук возвращался вниз.

К сожалению, когда в театре возникли проблемы с фундаментом, под пол залили бетон, и акустику частично «убили». В советское время реставрационные работы вообще проводились впопыхах. В Большом проходили съезды партий, принимался план ГОЭЛРО, так что его никогда не давали нормально закрыть на реконструкцию. В результате лепнину из папье-маше, важную с точки зрения акустики, заменили гипсом. А сейчас все восстановили в прежнем виде (так что претензии Николая Цискаридзе, раскритиковавшего лепнину в СМИ, представляются необоснованными – премьер явно обижен на то, что ему не достался пост худрука балетной труппы). На позолоту стен ушло 4,5 килограмма золота. А уникальный коллектив мастеров, владеющих техникой золочения и напыления, собирали по всей России.

Группа независимых специалистов ЮНЕСКО, приглашенная оценить акустику в зрительном зале, была в восторге. Поразились качеству звука и музыкальные критики, заходившие в царскую ложу. Многие в театре опасались, что молодое поколение певцов, выступавших только на Новой сцене, не сможет «покрыть» голосом Старую. Сейчас эти страхи уже позади. Со сцены слышен каждый шорох. И теперь уже балетные опасаются, что во время спектаклей не смогут перешептываться друг с другом.

Отреставрировали и одно из главных украшений зрительного зала – великолепную французскую люстру 1863 года. До ее установки в XIX веке освещение было масляным, а места в партере – стоячими и максимально дешевыми: горячая жидкость периодически капала вниз, и смотреть спектакли в таких условиях было не очень приятно. Во время реконструкции двухтонную люстру опустили в зрительный зал, построив вокруг нее целый домик, заново позолотили и вернули 13 000 утраченных хрустальных элементов.

Зал, рассчитанный на 2000 мест, теперь вмещает всего 1750 – из-за правил пожарной безопасности расстояния между креслами и проходы сделали гораздо шире. Увеличилась и оркестровая яма, теперь там спокойно поместятся 130 музыкантов – можно исполнять масштабные опусы Вагнера и Рихарда Штрауса. Заново выткано три занавеса – раздвижной, подъемно-опускной и «итальянский» (в виде гигантских портьер с пушистыми кистями, собранных по бокам). Работа над златоткаными гобеленами оказалась тяжелой и кропотливой – зато теперь вместо советской символики на них красуется российская. Кстати, и царскую ложу украшают уже не серп и молот, а императорский двуглавый орел.

В ходе ремонта у Большого появилась и огромная арьерсцена. Это дает возможность оперативно менять сценические площадки, что очень удобно для репертуарного театра, в котором нет системы stage one, когда один и тот же спектакль идет блоками. Сбылась и мечта балетной труппы: теперь у них будет собственный, мягкий и проминающийся пол, на котором легко прыгать и не слышен стук пуантов.

Многоцветные фойе

Самым большим изменениям подверглись интерьеры залов на втором этаже. Белое фойе теперь выглядит как в 1856 году перед коронацией Александра II. Оно стало многоцветным – с болотно-розовыми геометрическими узорами на потолке. Вокруг лестничных пролетов находятся алебастровые вазы, восстановленные по старинным эскизам и рисункам. Малое императорской фойе, где когда-то произносил речи Николай II, поражает фантастической акустикой: люди могут шепотом разговаривать друг с другом, находясь в противоположных углах. В бывшем Бетховенском зале, который теперь носит название Большого императорского фойе, воссоздана клеевая живопись на плафоне, практически не поддающаяся реставрации. А главное его украшение – 12 декорационных панелей XIX века с первой французской машинной вышивкой – шерстью на шелке. В 1970 году их отдали в химчистку, поэтому сейчас, чтобы привести панели в нормальный вид, были придуманы специальные кисточки из хлопка, которыми чистили буквально каждую ниточку.

Раньше большой и малый залы закрывали от публики, а теперь все гости театра получат возможность прогуливаться по великолепной анфиладе во время антрактов. Впрочем, самым «тусовочным» светским местом обещает стать новое Grand Café на 4-м ярусе, построенное на месте бывших репетиционных залов № 3 и 4. Кстати, это единственная точка, откуда виден весь Большой – от одной стены до другой. Любопытно побывать и в стеклянном коридоре, соединяющем Новую сцену с Основной. Оттуда можно оглядеть все владения театра, включая семиэтажный комплекс для хранения декораций и мастерские.

Администрация обещает, что днем в Большом будут проводиться экскурсии для всех желающих, как в Парижской опере или La Scala.

Время «Ч»

28 октября состоялось торжественное открытие исторической сцены. Полуторачасовой гала-концерт в постановке Дмитрия Чернякова транслировался в прямом эфире по «Первому каналу», «России», ряду европейских каналов и на YouTube. Простым смертным в театр было не попасть, потому что аккредитация шла через администрацию президента России. Сам Дмитрий Медведев произнес со сцены поздравительную речь, по теплоте интонации сравнимую с новогодней.

Когда открылся занавес, публика ахнула от неожиданности: шумели отбойные молотки, поднимались строительные люльки, по сцене ездил «КамАЗ» и бегали рабочие в касках. Потом за дирижерский пульт встал Василий Синайский, и «строители», повернувшись лицом к залу, грянули «Славься» Глинки. К сожалению, на этом юмористическая часть вечера закончилась, и он перешел в фантастически помпезный и в художественном плане довольно скучный парад-алле балетной труппы Большого и приглашенных звезд мировой оперы.

Массовые сцены из «Спартака», «Лебединого озера», «Золотого века», «Пламени Парижа» перемежались эффектной компьютерной анимацией, когда на сцену опускался гигантский видеоэкран, на котором показывали что-нибудь на тему истории Большого.

Оперная часть гала выглядела довольно слабой, несмотря на усилия приглашенных звезд. По задумке организаторов, они должны были исполнять фрагменты исключительно русских опер. Так что Анджела Георгиу с жутким акцентом и по нотам выводила арию Лизы из «Пиковой дамы», Натали Дессей не слишком убедительно спела романс Рахманинова, Виолетта Урмана была холодна и меланхолична во фрагменте из «Орлеанской девы» Чайковского, Дмитрий Хворостовский – профессионален, но бездушен в образе Елецкого, а Пласидо Доминго не приехал вовсе.

Впрочем, зрителей все это не смутило. Открытие, собравшее первых лиц страны, политиков, олигархов и художественную элиту, оказалось мероприятием в высшей степени светским. Сверкающие интерьеры и прогуливавшаяся по фойе Моника Беллуччи в ярко-красном платье интересовали гостей гораздо больше, чем исполнительское мастерство артистов.

Пробуждение «Спящей»

Первой балетной премьерой на исторической сцене стала «Спящая красавица» Чайковского. Хрестоматийный хореографический текст в третий раз за свою карьеру перетряхнул 84-летний Юрий Григорович, а роскошнейшие новые декорации придумал знаменитый итальянец Эцио Фриджерио, сотрудничавший с Джорджо Стрелером, Бернардо Бертолуччи и Лилианой Кавани (кстати, именно он придумал и поражавшие буйством красок желто-фиолетовые и красно-зеленые пачки для нуреевской «Баядерки»). Жена Эцио Фриджерио Франка Скуарчапино – обладательница «Оскара» за костюмы к «Сирано де Бержераку» с Жераром Депардье – щедро оплела ручной вышивкой и осыпала стразами всех дворцовых персонажей от мала до велика.

Главные роли в обновленной «Спящей» исполнили Светлана Захарова и американец Дэвид Холлберг, приглашенный в труппу в качестве премьера. Балерина, в поистине блестящей форме вернувшаяся из декрета, демонстрировала технически безупречный, но, как обычно, малоэмоциональный танец. По-западному отстраненный и сконцентрированный на стремительных жете и сверкающих заносках Холлберг в этом смысле составил ей прекрасную пару. В остальных артистах чувствовалось напряжение от освоения нового пространства и ответственности момента (в царской ложе сидели Дмитрий Медведев с супругой и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев). Живее всех оказались Принцесса Флорина с Синей птицей в исполнении Нины Капцовой и Артема Овчаренко.

О самой постановке сказать нечего: Григорович поменял лишь одну вариацию Авроры во II акте да добавил танцы малорослых елочек в дуэт Красной Шапочки и Волка на финальном балу. А вот помпезные декорации с настоящими витыми колоннами в стиле Бернини, фрагментами дворца и массивной садовой решеткой действительно погружали во времена Людовика XIV, «короля-солнце», и благодаря своей овальной форме визуально замыкали пространство зрительного зала.

Отгремели мероприятия по поводу открытия. Теперь труппе Большого предстоит обживать новое здание и учиться пользоваться самым современным оборудованием. Предполагается, что на исторической сцене будут идти масштабные классические спектакли, а Новую отдадут под эксперименты и выступления гастролеров. В этом сезоне запланировано несколько премьер: оперы «Кавалер розы» Штрауса и «Чародейка» Чайковского, балет «Драгоценности» Баланчина.

Радость театралов омрачают только две вещи. Билеты, официальная цена которых составляет 100 рублей, продают с рук за 14 000, а за партер стоимостью 3000 рублей просят и вовсе немыслимые деньги. И неожиданный уход в Михайловский театр в Санкт-Петербурге самой молодой, перспективной и талантливой звездной пары Большого – Натальи Осиповой и Ивана Васильева. Что ж, главный театр страны не может жить без скандалов, интриг и кадровой лихорадки. Show must go on…