Умение рассказывать истории любыми средствами, кроме слов, – редкое качество, дарованное не каждому. Ларс фон Триер умеет рассказывать истории. Всеми средствами и без них. Даже если в этих историях никто не видит явного драматизма. Он ясен в своих суждениях, строг в оценках, искренен, неподкупен, бескомпромиссен и готов вызвать любого на честный диалог.

Вся его жизнь – борьба. С собой, комп­лексами, ложными идеями и опасными заблуждениями. Оттолкнув от себя половину поклонников фильмом «Антихрист», затянувшейся депрессией, мизерабельными настроениями, он вернул их, ухитрившись сделать очередной фильм-катастрофу, который на этот раз понравился всем. Даже Каннский кинофестиваль, с позором прогнавший скандального датчанина за очередную неполиткорректную выходку, не устоял и наградил Кирстен Данст, сыгравшую в «Меланхолии» главную роль, малой «Золотой пальмовой ветвью».

Сегодня, когда режиссер работает над проектом под условным названием «Нимфоманка», в него снова верят и ждут, что черная полоса сменится белой. И пусть, как всегда, никаких хеппи-эндов, зато он подбросит острых тем для обсуждения. Создаст новые парадоксальные и потрясающие образы. В первую очередь – женские. Потому что во всех его главных работах лучшие чувства и мысли, а также главные роли отданы женщинам. Мужчинам фон Триер давно отказал в доверии.

Подбираясь к теме

Он родился в 1956 году в Копенгагене. Первые короткометражные фильмы начал снимать в конце 1970-х. В 1984-м, будучи выпускником Наци­ональной датской школы кинематографии, дебютировал на Мюнхенском кинофестивале с картиной «Элемент преступления», был отмечен за новаторство и получил вскоре призы в Каннах, Чикаго и Мангейме.

Его фильмы-эксперименты заинтересовали прежде всего интеллектуалов и кинокритиков. Острые и яркие, они сразу же закрепили за ним титул лидера европейского авангарда. Критики сравнивали Ларса с другим великим датчанином – кинорежиссером и визионером Карлом Дрейером. Подобно ему, фон Триер подчеркивал своим творчеством важность для режиссера открытия новых дорог и поиска иных выразительных форм. С каждой работой он демонстрировал зрителям способность насыщать действие фильма неподдельным драматизмом, а коллегам – новые незаурядные формы. Склонный к самоанализу и внутренней дисциплине, он сознательно разбил свой творческий путь на этапы, объясняя и обозначая, куда дальше намеревается двигаться.

Свои первые фильмы – «Эпидемию» (1987) и «Европу» (1991) он объединил с «Элементом преступления», образовав трилогию «Е» (начальная буква названий трех картин). Каждая из них – тема для отдельной статьи. «Европа» даже претендовала на главный приз Каннского кинофестиваля – «Золотую пальмовую ветвь». Но жюри во главе с Романом Полански предпочло фон Триеру американцев – братьев Коэн и их фильм «Бартон Финк». Узнав о том, что приз достанется пусть и независимому, но все же американскому кино, датчанин поклялся больше не приезжать в Канны. Впрочем, своему обещанию он впоследствии изменил. Каннский кинофорум еще не однажды отметит его своими призами и вниманием.

Следуя догме

Следующая трилогия оказалась еще более впечатляющей и скандальной. Каждые два года фон Триер выпускал по фильму: 1996 год – «Рассекая волны», 1998-й – «Идиоты», 2000-й – «Танцу­ющая в темноте». Но для самого режиссера эти картины были больше, чем просто кинематографические работы, они стали революционными прокламациями, в которых утверждался и оттачивался новый, провозглашенный им киностиль.

В 1994 году датчанин принял участие в телевизионном проекте и моментально завоевал международную славу и коммерческий успех. Сняв телесериал «Королевство», он вторгся на территорию массового зрелища. Но удивительно то, что, сделанный с пренебрежением к традиционным правилам освещения и монтажа, этот проект неожиданно полюбился зрителям – была даже выпущена его 280-минутная киноверсия и начались съемки «Королевства-2». Такое развитие событий вызвало в душе фон Триера смятение. Возможность стать массовым режиссером категорически противоречила его анархически-бунтарскому настрою. И именно тогда, в самый разгар коммерческого признания, он и заявил, что нашел новый метод борьбы с капитализмом – конечно же, силами кино, которому для этого необходимо полностью переосмыслить свою суть. Идеи фон Триера подхватили его датские друзья-кинематографисты, и в итоге был обнародован манифест «Догма-95». Воззвание подписали Томас Винтерберг, Кристиан Левринг, Серен Краг-Якобсен. Очень скоро все эти режиссеры, вооружившись новым методом, покорят не один фестиваль.

Сами идеологи назвали свою «Догму-95» акцией спасения кинематографа. Согласно принципам нового течения, кино не могло считаться личностным делом: никакой вкусовщины и субъективизма, даже имя режиссера больше не фигурирует в титрах. Съемки производятся на натуре с использованием ручной камеры. Специальное освещение, оптические эффекты и фильтры запрещены. Убийства, стрельба и тому подобное – это мнимое, а потому не разрешается. Кино – не иллюзия! Действие должно происходить здесь и сейчас. Жанровое кино буржуазно и отправляется на свалку истории. Разрешенный формат фильма – 35 мм.

По силе воздействия на дальнейшее развитие киноискусства манифест «Догма-95» можно сравнить лишь с «Первым манифестом сюрреализма», написанным в 1924 году Андре Бретоном. И за исключением пункта о сокрытии имени режиссера (явля­ющегося скорее данью аскезе), правила «Догмы-95» незыблемы и сегодня, и не только датские маргиналы, но и другие режиссеры стали измерять свое творчество в соответствии с ее революционными принципами.

Рассекая Европу

Между съемками сериала и с помощью нового метода фон Триер создал шедевр, поставивший его в один ряд с киноклассиками, – «Рассекая волны». Ему вновь удался фильм для широких масс с неподдельными страстями, от которого душа зрителя буквально «рвется на части». Возможно, у кого угодно такой накал получился бы чрезмерным, но только не у него: эстетические принципы «Догмы» возвысили простую историю до философско-религиозного уровня.

Во-первых, ироничный стиль фильма – в форме телерепортажа. Практически вся картина снята ручной камерой, которая как бы насильно вторгается в жизнь героев. С тех пор во всех лентах Ларса камера работает изнутри кадра. Вторая находка – эксперимент с цветом: раскрашенные на пленке пейзажи стилизованы под старые открытки, словно видения из детства, с мелодиями из 1970-х, Бобом Диланом, Дэвидом Боуи и им подобным. И, наконец, еще одно открытие: актриса Эмили Уотсон, играющая с невиданной степенью психологической откровенности. Все это, включая проблематику антишотландской или антирелигиозной направленности (которую фон Триер напрочь отрицает и которую при желании так легко обнаружить), помогло фильму завоевать сердца миллионов зрителей. Вскоре ему покорились и критики: Гран-при в Каннах, приз «Феликс» за лучший европейский фильм года и лучшую женскую роль.

В 1998 году появились «Идиоты» – самый радикальный продукт созданного фон Триером кинодвижения. В картине почти все сцены откровенно скандальны, что не могло не шокировать и не вызвать бурных дискуссий. С этой лентой неистовый датчанин вновь появился в Каннах, что уже само по себе стало сенсацией.

В 2000 году Ларс фон Триер снял еще один шедевр, признанный и Каннским фестивалем, – «Танцующую в темноте». Фильм получил «Золотую пальмовую ветвь», а исландская певица Бьорк, сыгравшая главную героиню, – приз за лучшую женскую роль. «Танцующая в темноте» вместе с «Рассекая волны» и «Идиотами» составили трилогию «Золотое сердце».

Открывая Америку

В 2003 году Ларс фон Триер приступает к созданию очередной триады под условным названием «США – страна возможностей». Две первые картины – «Догвилль» (2003) с Николь Кидман в главной роли и «Мандерлей» (2005), где Кидман заменила Брайс Даллас Ховард, стилизованы до абсолютного предела. Место действия настолько условно, что актеры играют в пустом павильоне, где декорации размечены мелом на полу в виде детских домиков на асфальте. А вот с третьим фильмом, похоже, придется подождать. Когда появится заключительный – «Васингтон», где должны сыграть Кидман и Ховард вместе, неизвестно. Сценария нет, а разговоры об этой работе за пять с лишним лет уже успели поутихнуть.

Хотя полноценной частью трилогии USA можно считать и «Танцу­ющую в темноте», действие которой происходит именно в США. Правда, съемки «американской провинции» осуществлялись в Швеции, в ролях снялись исключительно неамериканцы: исландка Бьорк, француженка Катрин Денев, шведы Петер Стормаре и Стеллан Скарсгорд, бельгиец Жан-Марк Барр, немцы, чехи, датчане… Каких только прямых и косвенных вопросов о скрытом в фильме контексте не задавали критики и журналисты. Так ли хороши наши добродетели? Чего они стоят? Но режиссер утверждал, что хотел снять драму со злоде­ями внутри нас. С несправедливостью, которая душит прекрасные порывы. И ничего личного в адрес американской демократии.

Дело, конечно, не в Америке. По фон Триеру, мир несправедлив. Тем более в государстве, где закон превращают в фетиш. Впрочем, основной протест датчанина – эстетический, и тем самым это в первую очередь протест против Голливуда. Пропаганда ведется режиссером через мюзикл, по канонам которого создавалась «Танцу­ющая в темноте».

С 2006 года, с остросоциального комедийного фильма «Самый главный босс», едкого и в чем-то безысходного, в жизни Ларса начался период затяжной депрессии. И он длится по сей день. Кризис – явление природное, естественное для эволюции, поэтому важно, чтобы человек, подверженный переходному возрасту, давал трезвую оценку своей болезни и не манкировал ею.

Логическим развитием событий стал фильм ужасов «Антихрист», премьера которого состоялась в 2009 году на Каннском кинофестивале. Зрители встретили мрачное садомазохистское полотно сдержанно – извинения и жалобы режиссера на свое безысходное состо­яние немного смягчили шквал отрицательных рецензий. Никакого просвета, никакого намека на спасение.

Растворяясь в меланхолии

Приступая к съемкам «Меланхолии», Ларс фон Триер предупредил, что его работа будет «психологическим фильмом-катастрофой». И после «Антихриста», смотреть который людям с нормальной психикой бесполезно, а с больной – вредно, все ожидали как раз чего-то подобного. Идею новой картины фон Триеру подсказал личный психотерапевт. Разбирая очередной приступ депрессии, он обратил внимание, что люди, пребывающие в меланхолии, ведут себя на удивление спокойно в ситуации реальной опасности. Режиссер подхватил и развил идею о том, как реагирует человеческая психика, сталкиваясь с глобальным бедствием.

Получилось ли у Ларса стать убедительным «консультантом по встрече с неизбежным» – еще вопрос. Но фильм явно удался. Причем, наверное, это самый дешевый (7,5 миллиона долларов) фильм-катастрофа в истории кино. Создатели спецэффектов точно заслужили «Оскар» – при минимальных вложениях им удалось снять апокалиптические кадры, которых не увидишь и в страшном сне.

Поначалу в «Меланхолии» должна была играть Пенелопа Крус, но что-то расстроилось из-за накладок со съемками в «Пиратах Карибского моря». Так в картине появилась Кирстен Данст. И как оказалось – ко всеобщему удовольствию. Ее коллегами стали Кифер Сазерленд и Шарлотта Рэмплинг, Джон Харт и Александр Скарсгорд. И, конечно же, Шарлотта Генсбур, которая после творческих истязаний в «Антихристе» не стушевалась перед новой трагической ролью.

Композиция фильма выстроена по законам оперы. Но не какой-нибудь классической, а оперы Вагнера, самого загадочного гения конца XIX века. Прелюдия из «Тристана и Изольды» – лейтмотив фильма. Вагнеровская концепция цельного произведения, впечатляющая своим полифонизмом, близка и понятна фон Триеру как никакому другому мировому режиссеру.

Сегодня на очереди новый проект – «Нимфоманка». И снова главным носителем триеровской идеи станет женщина. Известно только, что это будет эротический эксперимент на тему, как изменяются в течение жизни любовные и сексуальные пристрастия женщины. Найти деньги на картину невероятно трудно, что совершенно не останавливает датчанина: он читает русскую классику, пишет сценарий и надеется только на лучшее.

Вдобавок ему, как человеку принципиальному, необходимо думать о сегодняшних замыслах и что-то довершить из прошлого. Неоконченные проекты в канун апокалипсиса явно будут тяготить – «Васингтон» из трилогии USA, третья часть сериала «Королевство», проект «Измерения», для которого он снимал по три минуты раз в году, а потом забросил. Но даже если все это останется неоконченным – никто не сомневается в том, что режиссер найдет в себе силы увлечь зрителя новыми идеями и подарить критикам еще одну тему для возмущения.