Для рожденного и выросшего в СССР большая часть популярной музыки, спетая на английском, стала ассоциироваться с американской сценой уже к концу 1970-х годов. Да, все знали, что The Beatles были британцами, но с теми же The Rolling Stones оказалось не все так просто, так как эта британская группа с конца 1960-х прописалась в США и сформировала там канонический американский образ белого рок-музыканта. Конечно, меломаны знали кто, где и когда, но обыватели стали путать, какое же именно побережье Атлантики вскружило головы их детям? Но факт есть факт: именно британская популярная музыка стала основной зарубежной музыкой для российских граждан в 1990-х. И это не простая случайность. Британия, несмотря на отставание от США в «современных ритмах» в 1950-е, совершила гигантский рывок в 1960-е, переработав американский рок-н-ролл и ритм-н-блюз в уникальное «британское» звучание, которое впоследствии даже реэкспортировала в Америку. Кстати, тут же стоит упомянуть, что такого понятия, как четкое разделение временных промежутков на доминирующие музыкальные стили, в западной популярной музыке никогда не существовало.

Back in the USA 

«You Really Got Me». Фраза, вынесенная в название этой статьи, – первый хит британской группы The Kinks. Композиция продолжительностью 2 минуты и 15 секунд взорвала британские и американские чарты своей непривычной для 1964 года структурой, построенной на power chord – аккордах, состоящих из основного и квинтового тонов и грязного, перегруженного звука. Именно это звучание вернется в конце 1980-х и расцветет в середине 1990-х, чтобы вернуть Британии мировое лидерство в рок-музыке, утерянное с экспансией американского гранжа, и утвердить монополию в музыке электронной. Вообще, утяжеление звучания стало визитной карточкой британской сцены. Казалось бы – но в один год с последним альбомом распадавшихся The Beatles выходит первый, одноименный с названием группы, альбом Black Sabbath, а годом ранее Led Zeppelin выпускают свой «Первый» альбом. Британия становится главным поставщиком «металла» на мировую сцену. Но если вы подумаете, что британская музыка 1970-х – это тяжелый, грубый звук длинноволосых мрачных парней, то все совсем не так. На этот период приходится расцвет британской глэм-рок-сцены, которая ведет свою родословную прямо от мюзик-холлов, где низшие сословия и буржуазия могли смотреть и слушать танцевальные и вокальные номера, попивая пиво с fish & chips.

Огромное влияние на популяризацию современной музыки в Британии сыграли пиратские радиостанции. Первой и самой известной стало Radio Caroline, начавшее свое вещание 27 марта 1964 года на бывшем датском пароме Fredericia, что бросил якорь в пяти километрах от берега. Вскоре подобных радиостанций стало достаточно, чтобы покрыть всю территорию Великобритании и Ирландии (о том, как весело на них кипела жизнь и какое влияние они оказывали на моральное состояние молодых британцев, рассказывает, в частности, прекрасный фильм Ричарда Кертиса The Boat That Rocked, вышедший на экраны в 2009 году). Эфир этих станций не был подвергнут жесткой цензуре, плейлисты составлялись на основании выбора диджеев и ожиданий молодежной аудитории. Но продлилось это всего четыре года, после чего в Британии, а позже и Голландии, были приняты законы о запрете морского радиовещания, что лишило плавучие радиостанции поставок горючего и провизии, не говоря уже о доходах с рекламы. Однако традиции нелегального радиовещания продолжаются в Британии по сей день. Не так давно лицензию на вещание в FM диапазоне получила RINSE FM, которая долгие годы считалась пиратской радиостанцией.

Костюмированная вечеринка

Через пару лет после принятия «Акта о противозаконности морского радиовещания» не особо известный автор и исполнитель своих песен Дэвид Боуи проснулся знаменитым после сингла Space Oddity – песни, протянувшей мостик между психоделическими экспериментами манчестерской четверки и волной американского фолка этого же периода. Вслед за экспериментами Боуи, который никогда не задерживался в одной стилистике надолго, начинали заявлять о себе феноменальные Roxy Music – коронованные короли глэма и вдохновители «новой романтики» для британских 1980-х. Но пока, в начале 1970-х, группа экспериментировала с арт-роком, идя по пути многих американских коллективов 1960-х, таких как The Beach Boys, которые дрейфовали от веселого серф-рока к софт-року и психоделлическим поискам «совершенного звука», запираясь в студии с козами и разжигая на паркетном полу настоящий костер. Правда, все это не помогло: альбом так и не вышел (точнее, что-то невнятное выпустил, спустя 40 лет, основатель и бывший участник группы Брайан Уилсон).

У британцев Брайана Ферри, Фила Манзанеры, Энди Маккея и Брайана Ино получилось создать на американской основе совершенно оригинальное звучание Roxy Music. Лейблы, отвергая их демозаписи, оставляли приписку: «Наверное, это музыка будущего, обратитесь через несколько лет». Но группе посчастливилось совпасть с начинающейся эпохой диско и гламура первой половины 1970-х, когда выросшие хиппи стали прилежными клерками. Как писал Хантер Томпсон: «У нас была возможность изменить мир, а мы променяли ее на гребаный холодильник». И если обложка первого альбома отсылала к британским поп-дивам 1950-х, таким как Вера Линн или Джули Лондон, то последующие изображали пресыщенных богемных женщин, словно сошедших с обложек Vogue 1990-х. годов. А чего только стоили их сценические костюмы, выделяющиеся даже на фоне общего глэм-безумия! В какой-то мере последователями ранних идей Roxy Music можно считать группу Japan, во всяком случае, как связующий коллектив между глэмом 1970-х и нью-вэйвом 1980-х.

А теперь мы вынуждены сделать отступление и объяснить, почему в этой статье нет рассказа о Deep Purple или гигантах Pink Floyd. Причина тут в том, что мир британской популярной музыки XX века настолько огромен и безграничен, что не поместится в объем отдельно взятого журнального материала, даже простым перечислением первых букв названий коллективов и имен исполнителей.

Отбросы общества

Раз уж зашла речь о второй половине 1970-х, то стоит упомянуть рождение британского панк-рока. Музыки протеста и нонконформизма как ответа на послевоенное общество потребления. Пару лет назад мир обошла новость, что найдены записи детройтской чернокожей команды Death, которая за пару лет до Sex Pistоls начала играть, по сути, в «британской» утяжеленной манере американского панк-рока. Но в США группа не нашла для себя издателя и прекратила существование, записав в 1974-м один альбом (к слову, очень крутой!). В Британии же punk расцвел, коммерциализировался и одновременно политизировался. Настолько, что ранние синглы хэви-металл-группы Iron Maiden оформлялись с изображением Маргарет Тэтчер в военной форме и с автоматом. Но, как бывает с музыкой, состоящей из трех аккордов, панк стал выдыхаться, так и не задав обществу вопросов, а просто отрицая общественные нормы. Эстафету отверженных подхватил пост-панк в лице Joy Division и The Cure. Это были ребята, у которых было не только разочарование «новым миром», но и вопросы к уже и имеющемуся. Правда, одни взяли на вооружение максимально банальный внешний вид, а другие стали использовать готические образы с густым макияжем.

Мрачные тона пост-панка появились совсем не случайно. В конце 1970-х Британия оказалась в кризисе, инфляция достигала 13%, росла массовая безработица, и в обществе нарастало недовольство происходящим. В 1979 году к власти пришло правительство во главе с Маргарет Тэтчер, запустившее виток рыночных реформ, параллельно сворачивая социальные программы, что в течение пары лет привело к резкому падению уровня жизни простых британцев. В итоге с массой негативных издержек, которые тэтчеризму британцы не простили до сих пор, экономика выправилась, и мрачные тона в музыке сменились помпезной барочностью «новых романтиков».

Серебряный век

Сменой общественных настроений воспользовались Roxy Music. Группа распалась в первый раз еще в 1976-м, как раз на волне популярности панк-рока, но уже через пару лет Брайан Ферри собирает коллектив снова, и группа, частично в новом составе, выпускает Manifesto, Flesh and Blood и блистательный Avalon (после которого снова распадается на долгие годы). Чем примечательны эти альбомы? Они заложили основу для расцвета британской новой романтики. Такие группы, как Duran Duran, Spandau Ballet и Culture Club, взяли на вооружение яркие и эпатажные сценические образы глэм-рока, но совместили их с мягким, комфортным звучанием поздних Roxy Music, смешав все с набирающим популярность синти-попом. Частично забытая сейчас эпоха новой романтики примечательна еще и тем, что это были «бойзбенды» не из набранных продюсерами вокалистов и с репертуаром, заказанным у разных композиторов-песенников. Это были именно группы в классическом понимании этого слова. Ребята сочиняли и записывали все свои хиты сами. И если фортуна совмещала в лице фронтмена модельную внешность и талант музыканта, то получались сверхпопулярные коллективы.

Формально стоят в этом ряду начинавшие как «новые романтики», но моментально переросшие легковесный стиль и образ, музыканты из группы Talk Talk, чья музыка усложнялась от альбома к альбому, эволюционируя от синти-попа к экспериментам с неоджазом и эмбиентом. После хита Life's What You Make It группа выпускает следующий альбом с треками длиной по 9–11 минут, что лишает их ротации на радиостанциях и канале MTV и приводит к потере популярности у массового слушателя, но формирует звучание для нового поколения музыкантов. Возможно, без Talk Talk не было бы и Radiohead. К слову, даже Depeche Mode начинали как «новые романтики», но быстро сошли с этой дистанции, сняли дурацкие костюмы и стали развиваться как самодостаточная и ни на кого не похожая группа. Коллектив начал эксперименты с синти-попом и рок-музыкой, создавая совершенно уникальный и узнаваемый сплав рока и электронной, на тот момент «синтезаторной» музыки. В 1987-м они выпускают сингл Never Let Me Down Again и становятся популярными не только в Британии, но и в США. Если вы не слушали их альбом 1990 года Violator, то очень советуем это сделать, особенно трек Waiting for the Night. Вы очень удивитесь, услышав эхо трип-хопа из конца 1990-х.

Свободные 1990-е

Уже в конце 1980-х, на фоне глобальных перемен в мировом миропорядке, появляются все признаки музыкального взрыва 1990-х. В 1989-м у группы Happy Mondays выходит сингл Step it Оn, а у коллектива Яна Брауна The Stone Roses – феноменальный трек Fools Gold. Обе композиции звучат как смесь фанка с британским рок-н-ролом 1960-х. Так началась эпоха брит-попа. К этому же времени такие группы, как Underworld, заканчивают свои эксперименты с синти-попом и берут паузу, чтобы в середине 1990-х переосмыслить само понятие танцевальной музыки. А собранные в студии чуть ли не против своей воли участники Massive Attack в 1990 году уже выпускают сингл Unfinished Sympathy, не похожий ни на что, изданное до той поры, смешавший уличный американских хип-хоп и соул с симфоническим звучанием скрипичной секции, записанной в легендарной Abbey Road.

В моде есть такой феномен, как возвращение тенденций каждые 30 лет. Хотя так было до 2K – нынешний информационный взрыв ускорил и перемешал циклы общественных интересов. В 1990-е произошло переосмысление 1960-х. Появились молодые группы, которые изображали на сцене зажатых пай-мальчиков из «бойзбендов» эпохи Beatles. Они одевались в полосатые костюмы с воротником-стойкой, стриглись под Джона и Пола, но звучали уже с dolby digital. Настоящий брит-поп, конечно же, был не таким, как группа Rialto. Это был возврат к корням рока, никаких больше сценических костюмов и напыщенных мелодий. В какой-то мере интерес к брит-попу стал следствием конца эпохи гранжа. Брит-поп не отличался депрессивностью, но сохранял социально-политическую окраску в текстах. Такие команды, как Blur и Oasis, подхватили звучание Suede, игравшей, словно Зигги Стардаст телепортировался из 1960-х в 1990-е и спел репертуар T. Rex, при этом были убраны все признаки глэма, оставлена лишь основа, которую заложили The Kinks.

Говоря о 1990-х, стоит сказать и о наркотике MDMA, или «экстази». Именно ему обязаны своим появлением массовые рейвы первой половины 1990-х, на которых возвращался дух дружбы и любви «Вудстока» и движения хиппи. Британская электроника этого периода пропитана «кислотными» аллюзиями. Даже название королей биг-бита The Chemical Brothers намекает на определенные связи, а в оформлении первого альбома этого дуэта использовано фото с современными хиппи-автостопщиками.

  Первую половину 1990-х брит-поп, а проще говоря, рок-музыка и набирающая силу электроника развивались параллельно, пока не вышел альбом The Prodigy More Music for the Jilted Generation. Лиам Хоулетт смешал агрессивную стилистику панка, с повторяющимися ключевыми пауэр-аккордами, с джанглом и брейк-битом. Сломав рамки стиля, The Prodigy открыли ящик Пандоры. Стили начали активно перемешиваться, пока одна из величайших британских групп последнего времени Radiohead не поставила жирную точку на эпохе 1990-х, выпустив свой шедевр Kid A. После этого альбома стало как-то глупо пытаться изображать «бунтарей без причины» поколения бэби-бумеров, и мы получили новую эпоху в музыке, которая только-только начинается.

Школа хорошей музыки

Феноменальное последнее десятилетие XX века в британской музыке случилось, конечно же, не просто так. Это следствие непрерывного взаиморазвития жанров и поджанров, когда каждый последующий музыкант опирался на плечи предыдущих и этот процесс накопления опыта продолжался без малого полвека. В поддержку этого развития в 1991 году была основана The London School for Performing Arts & Technology в Кройдоне, в которой при поддержке государства молодые люди из разных слоев общества проходят обучение в различных областях исполнительского искусства, звукоинжинерингу и работе в СМИ, связанных с шоу-бизнесом. Так, одной из выпускниц BRIT School была Adele. Поэтому совсем не удивительно, что на данный момент британская музыкальная индустрия является одной из крупнейших в мире, соперничающей только с индустрией США, но только на внутренних рынках Северной и Латинской Америки. Уши и сердца остального мира принадлежат Соединенному Королевству.