Приближаются новогодние каникулы, а значит, по телевизору будут показывать «Иронию судьбы», в афишах всех музыкальных театров появится «Щелкунчик». Критики недолюбливают этот балет за дивертисментность, несоответствие хореографии сложной музыке Чайковского. Но зрители всегда ходят на него с удовольствием. А вы как относитесь к «Щелкунчику»?

Я «Щелкунчик» очень люблю, потому что это праздничный спектакль, который полностью соответствует новогодней атмосфере. Возможно, к нему критично относятся, потому что в нем нет глубокой драматургии, это все-таки сказка, а не серьезный балет. Здесь главное – создать у публики праздничное настроение. Для меня «Щелкунчик» еще связан с Московской академией хореографии. На выпускном вечере я танцевала именно па-де-де из «Щелкунчика» и мечтала сделать это в театре. А теперь так сложилось, что мне достаются спектакли, идущие 31 декабря. Это особенно ответственно, потому что в канун Нового года люди приходят в театр в ожидании чуда. И хочется, конечно, его оправдать. По сравнению с другими балетами, «Дон Кихотом» или «Сильфидой», где солисты в течение целого акта не уходят со сцены, физической нагрузки здесь меньше – только адажио, па-де-де и мизансцены. Поэтому можно сосредоточиться на эмоциональной подаче. Правда, я танцевала только классическую редакцию Василия Вайнонена, у Юрия Григоровича хореография позамысловатей.

Как для вас проходит этот театральный сезон? Какие выступления больше всего запомнились?

Сейчас у театра специфическое положение, потому что сменилось все руководство, и мы находимся немного в подвешенном состоянии (с января худруком балета вместо Игоря Зеленского станет экс-премьер Парижской оперы Лоран Илер – прим.ред). Пока не знаем, что нас ждет, и какую политику поведет новый худрук. Я пришла в труппу, когда ее возглавлял Игорь Анатольевич, так что я к нему привыкла и другого руководства не знаю.  Но теперь все будет по-новому, и мы надеемся на лучшее. Мне кажется, главное – хорошо делать свое дело, полностью отдаваться работе, и тогда при любом руководителе будешь оценен по достоинству. А пока первая половина сезона идет в привычном ритме. Для меня любое выступление – знаковое, потому что я к каждому выходу на сцену отношусь ответственно. Хотя естественно больше всего люблю спектакли, где исполняю ведущую партию – прямой контакт со зрителем вызывает эмоциональный подъем.

Насколько удачно складывается ваша карьера в театре? Вы чувствуете себя реализованной?

Провокационный вопрос. Я человек с амбициями и хочу в своей профессии максимально реализоваться. Конечно, для этого нужно много работать над собой. Но есть какие-то вещи, которые я мечтаю станцевать, поэтому не чувствую, что полностью раскрыла свой потенциал. В принципе у меня сейчас большой репертуар, но невозможно все время танцевать одно и то же, потому что возникает своего рода рутина. Понятно, что классические балеты можно совершенствовать до бесконечности, но работая над новой партией, всегда находишь новые нюансы, которые можно потом привнести в уже станцованные балеты. Это бесконечный интересный процесс. Не хочется останавливаться на достигнутом и топтаться на месте. Мое кредо – творчество без границ.

К вопросу о границах, в последнее время из МАМТ ушло много солистов. Нет ли у вас соблазна оставить труппу?

Не хочу зарекаться. Раньше, когда артисты приходили в театр, они работали там, как правило, до пенсии. И это считалось нормальным. А сейчас время другое, каждый ищет место под солнцем. Начинает в большей степени идти от своих интересов. Если я увижу перспективы, то, возможно, буду искать себя где-то еще. Но пока мне хочется танцевать перед московской публикой. Я люблю наш коллектив, театр, репертуар. Мне нравится Москва – она совпадает с моим темпоритмом жизни. Здесь есть люди, с которыми меня многое связывает.

А вы вообще активный человек? Занятия балетом подразумевают строгую дисциплину, необходимость беречь силы. На мой взгляд, по степени закрытости, замкнутости системы, балетная школа вообще напоминает монастырь. Вы послушно принимаете эти правила и ведете такой аскетичный, суровый образ жизни или, наоборот, стараетесь отвлекаться и заряжаться энергией из других источников?

Был период, когда я просто жила в театре одним балетом, но поняла, что эта зацикленность ни к чему хорошему не ведет. Мне нужно черпать вдохновение откуда-то извне. У меня много увлечений: я рисую, занимаюсь верховой ездой. Стараюсь придерживаться принципа: «Всегда говори «Да»!». Мне интересны эксперименты в различных областях – фотографии, рекламы. Во время учебы в Академии я все свободные часы и выходные дни проводила в зале. Это были бесконечные часы работы. Я четко осознавала, что если хочу чего-то добиться, нужно трудиться с утра до вечера. Сейчас, в театре, уже все немного по-другому. Обладая определенным опытом за плечами, можно иногда позволить себе расслабиться и отдохнуть. Но и отдых я люблю активный. Мне кажется, чем больше я трачу энергии, тем больше ко мне возвращается. Наверное, я эмоциональный наркоман, потому что когда на сцене отдаю эмоции, мне сразу же хочется их восполнить. Поэтому везде ищу источники вдохновения, вещи, которые бы меня будоражили. Балетный мир тесен, все взаимоотношения строятся внутри театра. А мне интересно знакомство с новыми людьми. Хотя для меня это выход из зоны комфорта. Мы привыкли общаться на одни и те же темы. А когда перед тобой человек из абсолютно другой сферы, возникает некий барьер. В балетном мире люди живут как будто под куполом. В принципе это неплохо, потому что до некоторой степени ограждает нас от негатива, присутствующего сейчас в соцсетях, на телевидении, в обычной жизни. У танцовщиков все вращается вокруг профессии. И поэтому мы немножко в теплице живем. Это мир со своими подводными течениями, но он привычен. А вот за ним стоит что-то другое. И я стараюсь узнать обе стороны.

Есть ли у вас время ходить на спектакли коллег, в драматический театр, на выставки, в кино, клубы?

С коллегами у нас совпадает время спектаклей и репетиций – я нечасто бываю свободна в 19.00. В драматический театр иногда хожу, а вот на балет попадаю редко – его хватает и по работе. Безумно люблю книги, для меня это особый мир. Читаю взахлеб, одно за другим, и мне нравится, когда книги сами приходят в мою жизнь. Я не ищу специально какого-то автора, как правило, это спонтанный выбор. И он оказывается правильным, потому что соответствует моему внутреннему состоянию. Сейчас читаю сборник рассказов Мейв Бинчи «Неделя зимы». Они достаточно легкие, но настолько ярко и колоритно передают природу и настроение Ирландии, что туда сразу же хочется поехать. Зачитываюсь психологической литературой: «Сила момента сейчас» Экхарта Толле, Ошо. Не могу сказать, что принимаю на веру все догмы, которые там прописаны, но нахожу в них много интересного, позволяющего разрушить  какие-то внутренние барьеры. У нас очень большие эмоциональные нагрузки, и эти книги помогают становиться более стойкой, быть готовой ко всему. 

Кстати, о стойкости. Во время вашего дебюта в роли Китри в «Дон Кихоте», меня потрясло, что вы, сильно поскользнувшись в первой же вариации I акта, собрались и с блеском дотанцевали спектакль до конца. А ведь кого-то это могло бы вывести из равновесия. Насколько вы вообще сильный человек?

Многие педагоги отзываются обо мне как о бойце. В очень раннем возрасте я поехала на балетные конкурсы. А они помогают перебороть страх сцены и дают феноменальную закалку. Во-первых, там очень жесткая конкуренция, во-вторых, нужно уметь за одну вариацию выложиться полностью, показать все, на что способен. Из-за побед на конкурсах в Академии меня стали выделять, и отношение одноклассников, естественно, поменялось  – не хочется ворошить прошлое, но были тяжелые моменты. Наверное, в театр я пришла уже закаленная. Поэтому падение для меня не страшно. Я же тоже человек. Ну упала и упала. Впереди целый спектакль, и я не имею права расклеиться! Как и в жизни: главное, если падаешь, нужно вставать и идти дальше.

Вы были заняты во всех недавних премьерах театра – «Майерлинге» Кеннета МакМиллана, «Татьяне» Джона Ноймайера, балетах Иржи Килиана. Какой балет вам ближе: классический или современный?

Мне все интересно, любая постановка обогащает. Хотя сразу после выпуска я хотела танцевать только классику. Но когда столкнулась с балетами Килиана, открыла для себя новый мир. В классическом балете мы закованы в квадрат, а современный танец дает свободу телу, это абсолютно другая органика, внутренние ощущения. Такая хореография раскрепощает, помогает узнать возможности своего тела. И это раскрепощение потом переходит в классический танец. Абсолютно по-другому выглядят движения, исчезает зажатость. Кажется, что в классическом балете все по позициям, но есть много промежуточных движений, которые тоже хочется наполнить жизнью.

Ваше амплуа накладывает какие-то ограничения на репертуар, или вы считаете себя достаточно универсальной? Есть роли, которые вам не идут? 

Конечно, не все на меня ложится. Я понимаю, например, что «Лебединое озеро» – это не мое. Потому что там существует определенная эстетика: балерина должна быть высокой, с длинными линиями. Что касается других балетов, я не вижу для себя ограничений. Мне не хочется оставаться в рамках амплуа инженю, а меня иногда загоняют в эти рамки, потому что внешность соответствующая. Хочется сломать этот стереотип, доказать, что я могу танцевать не только принцесс, но и вещи с более серьезной драматургией. Внутри я много чего чувствую, хотя, конечно, надо уметь это преподнести.

Какая у вас любимая партия? В жизни вы похожи на эту героиню? Что вас связывает? 

Одна из любимых партий – Китри в «Дон Кихоте». До сих пор не могу поверить, что я только вчера вела этот спектакль! Очень люблю «Жизель», «Эсмеральду», «Баядерку», балеты Макмиллана. Мне интересно работать над сюжетом партии, раскрываться в качестве драматической актрисы. Техника должна служить актерским задачам. Ее стоит доводить до совершенства, чтобы чувствовать себя на сцене свободной. А в жизни я очень  разная. В театре меня видят хохотушкой, которая постоянно в приподнятом настроении.  Но это только одна сторона медали. Бывают моменты, когда я впадаю в меланхолию – хочется и погрустить, и поплакать. Поэтому не могу сказать, что мне особенно близка какая-то роль. В один день я могу себя чувствовать Китри, в другой – Жизелью. В каждой партии нахожу что-то похожее на себя, родное.

У вас есть какие-то фирменные движения, любимые трюки? Как бы вы вообще охарактеризовали свой стиль?

Мой конек – вращение. В детстве меня даже называли Юлой. Но это не от природы, именно над пируэтами я очень много работала. И впоследствии они стали легко и стабильно получаться. Данные у всех индивидуальные: кому-то дан безграничный шаг, кому-то – парящий прыжок, кому-то – все сразу. А у меня все требовало развития. От природы мне не так уж много досталось. Правда, в балетном мире огромное значение имеет координация. Если четко чувствуешь свою ось, танцевать гораздо проще. Сейчас я уже меньше значения придаю техническим элементам, для меня танец – это удовольствие, наслаждение. Во время спектакля случается много непредсказуемых вещей, поэтому не стоит на них зацикливаться. Зрители пришли смотреть спектакль, и я понимаю, что многое простится. Главное – это хорошее настроение. А в технических недочетах будут разбираться педагоги. На сцене ты находишься в «здесь и сейчас», и просто хочется прожить это мгновение. Я не нервничаю перед выходом: «Ой, а вдруг я упаду, поскользнусь, не получится!». Просто выхожу и танцую, стараясь ни о чем не думать. Понятно, что есть моменты, когда требуется включить сознание, но, как правило, это своего рода медитация. Хоть и связанная с большой физической нагрузкой.

Каковы ваши кумиры в балете? Кто из исполнителей производит на вас самое сильное впечатление? Что для вас самое главное в этом искусстве?

Я стараюсь не создавать себе кумиров. Сейчас балетная техника вышла просто на запредельный уровень. Появилось много талантливых балерин, которые делают умопомрачительные вещи, за которыми мне не угнаться, да, наверное, и не нужно этого делать. Для меня в балете преобладает именно актерская, духовная составляющая. Не хочется, чтобы его приравнивали к спорту. А вот раньше как раз больше углублялись в культуру танца. Меня всегда вдохновляла Екатерина Максимова.

Самая забавная или трагическая вещь, которая с вами случалась на сцене?

Однажды танцевала вариацию теней из «Баядерки» и забыла порядок движений. Стою и не знаю, что делать дальше. И страшно, и смешно. Какое-то минутное помутнение. Иногда так бывает от усталости или когда танцуешь очень долго одну вещь. Но потом заиграла музыка, и включился автопилот, мышечная память меня спасла. Ну и было еще несколько смешных падений. Как-то я танцевала крестьянку в «Лебедином озере», наш выход уже закончился и в момент, когда мне просто нужно было выбежать и взять корзиночку, я не справилась с управлением, и ноги сами из-под меня уехали, как будто, знаете, кошка быстро бежит, и ее занесло на повороте. Игорь Анатольевич тогда очень ругался, говорил, что я в самом начале спектакля страх навожу.

Как в театре отмечают Новый год?

У нас Новый год всегда связан с «Щелкунчиком». В театре есть такое понятие, как «зеленый спектакль», где позволяются, конечно, в рамках разумного какие-то импровизации со стороны артистов и кордебалета. И вот 31-го вечером очень много бывает забавных моментов: кто-то из детей может выйти в очках, кто-то нарисует себе сросшуюся бровь, кто-то наденет другой костюм. Мыши ставят себе маленькие подтанцовки, и за кулисами обязательно стоит человек с камерой, потому что все ждут чего-то новенького, смешного. Есть достаточно известная запись «Щелкунчика» нашего театра, снятая на гастролях в Лондоне как раз во время «зеленого спектакля».  И вот там мыши просто вошли в историю, доказав, что можно веселиться на сцене! После вечернего «Щелкунчика» собираемся всей труппой, выпиваем по бокалу шампанского, а потом у каждого свои планы. Выходной у нас только 1 января, так что праздник проходит в рабочем режиме.