Этим летом на прилавках книжных магазинах Москвы появилась прелюбопытнейшая книга – «Зеркало моды» Сесила Битона. Занимательная и очень эстетская хроника модной жизни первой половины XX века, с забавными деталями, пикантными подробностями, сплетнями и светскими пересудами. Ее автор – один из самых значительных модных фотографов своего времени, мемуарист и тонкий наблюдатель, художник и модник, включенный в 1970 году в Зал славы самых стильных людей, за пополнение которого уже много лет ответственен американский Vanity Fair. Книгу издали на русском языке как раз вовремя – с лета по октябрь, когда в Кремле открылась выставка «Элегантность и роскошь ар-деко», времени было достаточно, чтобы ее купить и прочитать. Казалось бы, как книга связана с масштабной экспозицией в Кремле из 119 платьев и нескольких десятков предметов высокого ювелирного искусства? Напрямую, конечно, никак. Но прекрасные рассказы Сесила Битона помогут почувствовать ту удивительную эпоху.

Про первые три десятилетия XX века в нашей российской коллективной памяти мало что осталось (хотя конструктивистские 1920-е полностью вписываются в общеевропейский контекст, но позже они были вытеснены из нашей истории, и даже сегодня ценность конструктивизма подвергается сомнению). И уж совсем мало мы знаем про моду того времени. Становление кутюра как особого явления, первые модные дома, большинство которых не пережили Вторую мировую войну, первые модные журналы, обложки для которых рисовали лучшие графики и иллюстраторы, споры о корсете и публичные перепалки Пуаре и Шанель, эстетическое потрясение от «Русских сезонов» Сергея Дягилева и мода на ориентализм, которые вслед за ними последовала, – все это, увы, совсем не наша история, даже если ее творили те, кто носил русские имена и фамилии. И вот наконец масштабная экспозиция в Кремле вроде бы призвана восполнить этот пробел. Но, увы, из-за того, как эта выставка организована, она лишь еще больше заостряет на нем внимание.

Как бы ни была прекрасна территория Кремля, проводить интересные экспозиции там не слишком удобно. Кремлевский великодержавный статус создает массу неудобств для обычных посетителей – музеи не работают по вечерам (кассы закрывается уже в 16.30), тщательный досмотр на входе создает очереди, помещения темны и тесны – так, выставка с платьями не уместилась в одном месте, и ее разделили по частям, выставив в Одностолпной палате Патриаршего дворца и в зале Успенской звонницы, а в зимнее время выход на улицу с одеванием и раздеванием явно не самое приятное развлечение. Но главное, экспозиция оформлена так, что она скорее не погружает тебя в эпоху ар-деко, а, напротив, еще более от нее отдаляет, всякий раз указывая тебе на то, как мало ты знаешь про те времена.

Все платья размещены в стеклянных витринах, отчего рассматривать их неудобно, хотя в западных музеях моды от такой практики давно отказались и даже на выставке Льва Бакста в нашем Пушкинском этим летом наряды не прятали от зрителей под стеклянный занавес. Но самое печальное, что платья с тобой никак не общаются, не рассказывают свои истории – аннотации к ним сообщают лишь техническую информацию: материал и имя модного дома. Много ли европейских модельеров начала XX века знает среднестатистический обыватель? Правда, можно купить роскошный толстенный каталог за 2,5 тыс. (журналистам его даже подарили), но как-то совсем невесело ходить с ним по выставке.

И вот тут Сесил Битон вдруг становится настоящим спасением. Начитавшись его остроумных, легких историй, приходишь на выставку подготовленным, знаешь сплетни и скандалы того времени, помнишь его великих звезд и маленьких звездочек, роковых любовниц, дам полусвета, томных див и икон стиля, которые танцевали на балах, ездили в оперу, выходили в свет именно в тех платьях, что выставлены в Кремле. Так эти платья и ювелирные украшения раскрывают перед тобой свои секреты, делятся своими воспоминаниями.

Ар-деко в моде

Платья, выставленные в Кремле, охватывают период с 1909 по 1939 год – это время становления и расцвета ар-деко, последнего большего стиля в истории, получившего свое название от Международной выставки современных декоративных и промышленных искусств в Париже в 1925 году. В моде ар-деко проявил себя так же мощно и ярко, как в архитектуре, графике и декоративно-прикладном искусстве. И главным его идеологом был Поль Пуаре. Великий новатор и модельер, он первый сформулировал новые эстетические коды: прямой силуэт без всяких корсетов, сложные драпировки, геометрические линии, а также этнические мотивы – увлечение Востоком, захлестнувшее Европу после успеха «Русских сезонов» Сергея Дягилева, позволило Пуаре без труда ввести в моду восточный тюрбан (маэстро не любил волосы и всячески пытался их спрятать), персидскую вышивку, японское кимоно и платье-тунику. Правда, сам кутюрье влияние на себя русского балета всячески отрицал, уверяя, что ориентализм вдохновлял его задолго до парижских гастролей дягилевской антрепризы. Ведя дружбу с художниками-фовистами Раулем Дюфи (у него он покупал красители для тканей), Морисом де Вламинком и Андре Дереном, Пуаре совершил и цветовую революцию – стал использовать насыщенные, чистые цвета вместо акварельно-пастельных. Кроме того, именно он был первым модельером, выпустившим в 1908 году каталог – «Платье Поля Пуаре, увиденные  Полем Ирибом» и в 1911-м собственные духи Rosine, названые так в честь старшей дочери.

При чем тут японцы

Для непосвященного зрителя совсем непонятно, почему платья французских, английских и итальянских модельеров приехали к нам из Института костюма Киото. И это один из любопытнейших парадоксов мировой моды. Японцы, для которых облачение в европейскую одежду стало мощнейшим ментальным потрясением, сегодня являются ее главными хранителями – Институт костюма Киото входит в четверку лучших музеев моды в мире и владеет редчайшей коллекцией женского платья и аксессуаров первой трети XX века.

Но самое важное – то влияние, которая Япония оказала на европейскую культуру. После того, как в конце 1850-х сначала США, а потом Франция подписали с этой страной, на протяжении столетий полностью закрытой для иностранцев, договор о дипломатических отношениях, на Запад хлынули японские товары и предметы искусства, что породило такое явление, как японизм – под его влиянием находились Моне и Писсаро, Ван Гог и Гоген, Климт и Сезан.

Мода также стала жертвой японизма. И первым его начал транслировать Поль Пуаре, в 1906 году представивший публике пальто-кимоно. На выставке в Кремле можно увидеть прекрасный образец 1925 года из синего шелкового бархата с геометрическим узором и особой формой воротника, заимствованной у кимоно нуки-эмон, позволяющего оставлять сзади шею открытой.

Бриллианты – все же лучшие друзья

119 платьев, выставленных в Кремле, дополняют ювелирные украшения и драгоценные аксессуары Cartier и Van Cleef & Arpels. Такой способ демонстрации отсылает к парижской выставке 1925 года, когда наряды Жанны Ланвен и драгоценности Cartier были впервые представлены вместе как единый ансамбль. Кстати, марка Van Cleef & Arpels дополнила кремлевскую выставку экспозицией в собственном бутике в Столешниковом переулке, привезя 60 редчайших экспонатов из своей музейной коллекции: пудреницы, несессеры и минодьеры – вечерние ювелирные сумочки. Правда, в отличие от кремлевской, экспозиция в бутике была недолгой – лишь до конца октября.

Самое выдающее украшение, на которое можно сейчас полюбоваться в Кремле, также принадлежит Van Cleef & Arpels. Это колье-воротник 1929 года с 10 изумрудами весом 165 каратов и бриллиантами разной формы огранки, что создает удивительную игру света. Колье принадлежало египетской принцессе Фаизе и в 2013 году было продано на аукционе Christie’s за 4,2 млн долларов.

Унесенные модой

Абсолютное большинство домов моды, указанных на аннотациях к платьям, совершенно неизвестно широкому зрителю. А между тем Worth и Paul Poiret, Jeanne Paquin и Madeleine Vionnet, Callot Soeurs, Boué Soeurs и Mariano Fortuny совершили эстетическую революцию. Полстолетия в моде господствовал Чарльз Фредерик Ворт, основатель дома Worth и вообще родоначальник такого явления, как от-кутюр (именно он создал в Париже Синдикат высокой моды). Ворт начал работать еще при Второй империи, стал идеологом ее напыщенного стиля с преобладанием парчи и бархата и изобрел кринолин. Только в начале XX века, когда предприятие уже возглавляли сыновья Ворта, он был скинут с пьедестала Полем Пуаре. Долгие годы дом Worth располагался на знаменитой рю де ла Пэ, в соседнем здании с бутиком Cartier (тут же находился и салон сестер Сильвии и Жанны Буэ – Boué Soeurs), акварель Робера Десуша, представленная на выставке в Кремле, наглядно сообщает нам об этом. Сейчас это здание занимает отель Park Hyatt Paris-Vendôme, а вот у бутика Cartier, обосновавшегося здесь в 1889 году, адрес не изменился.

Шанель и конец эпохи

Конечно, в Кремле можно увидеть и платья Габриэль Шанель, хотя это уже совсем другая эпоха. Чистый ар-деко был слишком роскошен для такой ярой нигилистки, как мадмуазель Коко, научившейся шить юбку только из одного метра ткани, тогда как ее предшественникам нужно было не меньше 10 м. Любопытно также, что из всех нарядов, выставленных в Кремле, только платья Chanel имеют радикально черный цвет, без каких-либо дополнительных цветных вставок. Свое знаменитое «маленькое черное платье» Шанель впервые показала 1 октября 1926 года. Американский Vogue сразу обратил на него название и назвал «платьем Ford от Chanel», сравнивая тем самым с Ford Model T, первым в мире автомобилем, выпускавшемся миллионными сериями, тем самым подчеркнув простоту и незатейливость нового шанелевского стиля. Известна перепалка, состоявшаяся однажды между Шанель и Полем Пуаре во французской опере. «Вы по-прежнему в черном, мадмуазель, – иронично приветствовал ее Пуаро. – У вас траур?». «Да, это траур по вам, месье», – парировала Шанель. И, увы, она была права. Поль Пуаре, главный идеолог стиля ар-деко, закрыл свое предприятие в Париже в 1927 году, а марка Chanel, ставшая родоначальником современной моды, существует, как известно, и поныне.